Бунтарка (СИ)

— Уж точно я не трахал шлюху, как ты себе придумала, — рявкает в бессильной агрессии, которую не может выплеснуть на меня, сдерживаясь. — Это был просто дурацкий спор. Идиотская шутка. Ты и без этого мне была интересна, просто не решался на отношения с невинной девушкой, — он говорит мягче и отпускает мои руки, выпрямляясь. — Да, этот спор меня разгорячил и подбил на шаги, но всё это было обоюдным. Прекращай свой спектакль и давай адекватно поговорим.

— Ты мог мне рассказать обо всем. Вместо этого ты выставил меня наивной идиоткой, которая отдаётся парням, стоит им щелкнуть пальцами! — взорвалась я, взлетев на ноги.

— Серьезно? Ты так говоришь, словно я тебя заставил со мной спать. Не стоит придумывать лишнего, Лиса. Я, конечно, тебя хотел и хочу сейчас, но давал тебе выбор и возможность повременить…

— Давал. Но вместо этого у Ковалёва оказалась экспертиза полотенца с моей кровью, которые ты, между прочим, подложил под меня!

— Я сглупил, ясно?! — срывается он, вскинув руками. — Хотел, как можно быстрее избавиться от этой мрази с заскоками и отделаться меньшей кровью, но получилось… Как получилось!

— А получилось так, что ты проспорил мою девственность на тачку, а потом решил, что можно трахать податливое мясо! Что, с тачкой не сложилось, так хотя бы яйца пустые? — кричу ему в лицо от зудящей обиды, а от ярости, отравляющей сердце, толкаю Кирилла в грудь.

— Это просто невозможно! Ты специально придумываешь того, чего не было? Плевал я на тачку, плевал я на спор, плевал я на всё это… Мне важна ты. Настоящая ты, а не то, что ты пытаешься с собой сделать, — он снова прошёлся по мне взглядом, а подцепив локон волос, с какой-то слишком уж наигранной тоской вздохнул. — Василиса, я действительно сглупил. Клянусь, этот спор ничего для меня не значит. Сама вспомни. Я ведь пришёл к тебе домой ещё до спора…

— Для тебя, видимо, ничего не значит. А как же я? — едва не скулю, пытаясь донести ему свои чувства, но вовремя встрепенулась. Опомнилась и с ненавистью прошипела: — Разве ты не думал, как я буду себя ощущать, когда это всё вскроется? Или ты собирался прокатить и трахнуть меня в новой тачке на показ всем, лишь бы потешить свою эгоцентричность? Единственное, о ком ты думал — это о себе и своём члене!

— Твою же мать! — он отворачивается и с силой бьет тумбу ногой, отворачиваясь. — Как только ты можешь говорить эту чушь после того, что у нас было? — он трет переносицу.

— А что у нас было, Бессонов? Секс и только, — холодно вставляю я, не давая ему возможности оправдаться.

— Секс… И только? — он удивленно смотрит в мои глаза и мне на секунду кажется, что в его взгляде сверкает боль. Видимо, только кажется, ведь он хмурится и явно злится.

— Извини, отсосать только для полного комплекта не успела, — добиваю я его словами, когда он дергается так, словно я ему влепила пощечину.

— Какая же ты… — цедит и прожигает меня взглядом, словно подбирая слова.

— Шлюха? — подсказываю я, а Бессонов с бессильным ревом отворачивается.

Смотрю на парня, который сжимает и разжимает кулаки, явно желая выпустить свою агрессию. Его словно колотит, из-за чего он качается с пяток на носки кроссовок. Я и сама опустошенно стою и смотрю на парня, с которым я решилась мечтать о нашем будущем, а сейчас ощущаю только пустоту и боль.

— Поговорим позже. Ты не готова меня выслушать, — делает заключение Бессонов и дав мне всего секунду, чтобы до меня дошли его слова, разворачивается к двери.

Мы здесь не больше десяти минут. Краска с моего лица сходит от понимая, что Кирилл не готов со мной выяснять отношения, а я перегнула палку, не давая ему ни единого повода для адекватного разговора.

Меня передёргивает, когда я понимаю, что, если он выйдет из комнаты — план разрушится, как карточный домик.

Внутренний дракой, жаждущий мести, толкает меня на самый отчаянный шаг: обессиленно сажусь на край кровати, и закрыв лицо руками, жалостливо-громко всхлипываю.

Открывшаяся дверь, пропускает в комнату яркий свет из коридора, который так и завис по центру. Болезненный всхлип с самыми настоящими слезами льётся из меня отчаянной песней. Когда хлопает дверь, вздрагиваю. Неужели он такой бессердечный, что оставит меня в такой…

Поднимаю голову, встречаясь взглядом с Кириллом. Он возвращается ко мне и сев передо мной на колени, перехватывает мои ледяные от волнения ладони.

— Зачем ты нас мучаешь, Лисичка? — он проникновенно заглядывает в мои глаза. — Я поступил, как идиот и раскаиваюсь. Но, клянусь, наши чувства — настоящие…

Разговорами я его подле себя не оставлю, тем более слезы высыхают слишком быстро, когда я внутреннее ликую.

Срываюсь вперед, и накрываю когда-то желанные губы в жадном поцелуе. Руки поднимаются к знакомому лицу, в котором я изучила каждый изгиб. Язык нагло вторгается в его рот и ласкается, пытаясь разжечь огонь страсти.

Кирилл отвечает с пылом и вскоре перехватывает инициативу. Это ощущается особенно ярко, когда я оказываюсь на спине, а он нависает надо мной, чувственно вдавливая в постель.