Бунтарка (СИ)

Я подхожу к столику и схватив забытый стакан с ромом и колой, отпиваю добрую половину. Напряженно думаю, но писать Стасу не решаюсь. Отчего-то я вообще не хочу с ним столкнуться. Нужно валить.

Не успеваю поставить стакан на столик, как меня грубо разворачивают, из-за чего напиток проливается на пол и немного на оголенные ноги. Передо мной стоит Кирилл, который сканирует меня взглядом.

— Ты почему здесь? Твоя подруга в истерике, а её парень в беспамятстве! — возмущенно спрашивает Бессонов. — Мне нужна твоя помощь. Я вызову такси и развезем ребят по домам. Артёму нужно проспаться, а Ане успокоиться.

Безмолвно смотрю на то, как Кирилл не находит себе места и нервничает. Он действительно встревожен и слишком эмоционален к подобной ситуации.

Как интересно… А ведь когда Ковалёв раскрыл все его карты и гнусные поступки, он вел себя, как высокомерный ублюдок, считая такой порядок вещей сущим пустяком. Моё сердце и невинность для него — ничто…

— Василиса, почему ты молчишь?

— Не нужно меня трясти, — я аккуратно убираю его руки со своих плеч. — Я собираюсь домой. Мне некогда заниматься чужими проблемами, — спокойно отвечаю я, замечая изумление в глазах Бессонова.

— Подожди… Ты хочешь сказать, что просто поедешь домой, пока здесь происходит нечто подобное?

— Ты мастер разруливать такие дела. Аню отправь домой и пожелай ей успокоиться, а Артёма встряхни и подожди, пока проспится. Тебе это под силу, — я хлопаю его по плечу и скупо улыбнувшись, разворачиваюсь к лестнице.

В этот раз мой оборот на каблуках был жестче.

Во-первых, крепкий алкоголь бьёт набатом по моему непривыкшему организму, во-вторых — Кирилл в бешенстве.

— И что всё это значит? — он яростно сжимает моё запястье. Так крепко, что я практически ощущаю свою кость под его пальцами.

— Отпусти, — тяну руку на себя, но Бессонов не позволяет вырваться.

— Погоди-ка… — в его глазах сверкает понимание, — ты что, причастна к этому абсурду? Василиса, ты действительно приложила к этому руку? И для чего… Поверить не могу. Ты решила нам всем отомстить? — он так сумбурно задает вопросы и отвечает на них, что я не сразу понимаю о чём он меня спрашивает.

— Отпусти. Мою. Руку, — чеканю слова, раздражаясь.

Он смотрит на меня и в его глазах я вижу нечто для меня новое. Но я не могу понять его эмоции, которые слишком сумбурные и поочередно сменяют друг друга.

— Секс тоже был частью твоего блядского плана? — шепчет он, приблизив своё лицо, искаженное гримасой ярости, к моему.

— На вечеринках принято отрываться. Это я и делала, — снова тяну руку на себя, уже ощущая, как под его пальцами болит кожа.

— Я тебя не узнаю, Василиса. Девушка, в которую я влюблен — никогда бы не стала причинять боль своим близким и друзьям. Твоя месть бессмысленная, она же тебя отравит изнутри.

— Где ты был такой умный и праведный, когда спорил на меня и трахал? — рявкаю ему в лицо и пихаю в грудь.

Он отпускает руку, которую я сразу же растираю, не желая увидеть завтра следы от синяков.

— Хочешь мстить — давай. Поквитайся со мной… Но не смей портить жизнь моим друзьям! — он повышает на меня голос, привлекая внимание своих друзей за столиком.

— Твоя очередь ещё не настала, — мои губы подрагивают в ухмылке.

— Кто тебе помогает? — смотрит на меня и сжимает кулаки, поджимая губы.

Он в бешенстве. А моё сердце пропускает этот удар, из-за чего в груди щемит. Почему он такой экспрессивный и яростный, когда дело касается его друзей? Почему, когда я испытала боль и предательство — никто даже не попытался кинуться на меня с объяснениями и помощью? Он ведь просто сидел и делал вид, что это дело меня даже не касается…

— Тебе с ним не сравниться, Бессонов.

— Ковалёв, — догадывается парень без промедлений. — Ты ступаешь на очень скользкую дорожку, Василиса. Он не тот человек, которого следует просить о помощи. Даже если помощь такого рода, — он неопределенно взмахнул рукой. — Останься и исправь свои ошибки, пока не стало слишком поздно.

— Кажется, ты не понял. Я не собираюсь останавливаться.

— Если ты сейчас уйдешь, я не стану вытягивать тебя из этой передряги. Подумай лучше, прежде чем ты разобьешь себе сердце бессмысленной местью, — он угрожающе указывает на меня пальцем.

— Разве ты ещё не понял, Кирилл? — я выдыхаю, с тоской смотря на парня. — Нечего больше разбивать и терять. Не-че-го.

— Что же… Тогда удачи тебе в твоей изощренной мести. Но предупреждаю тебя единственный раз — посмеешь навредить кому-то из моих близких, я лично уничтожу тебя, Авдеева. Проваливай. Тебе больше здесь не рады.

Я смотрю на Кирилла, который, видимо, рассчитывает, что я всё ещё могу выбрать светлый путь. Но моё мнение никто не сможет изменить. Только не теперь.

Если мне придется быть против всех — я буду против всех.

— Ты пожалеешь об этом… — доносится мне в спину, из-за чего я всего на мгновение замираю.

Совесть покалывает в желудке от волнения и неуверенности, которым я запретила себе поддаваться.

Не оборачиваясь, спускаюсь вниз и протискиваясь мимо танцующий ребят, выхожу на улицу.