БУПШ действует!

Я задел локтем стоящую рядом Люську и хотел сказать ей, что пора нашей оперативной группе начать разведывать. Но она, опередив меня, встревожено проговорила:

- Послушай, уже три, а Бориса нет. Где же он?

Увлеченные БУПШем, мы действительно забыли о Борисе. Это особенно не делало чести Главным Командирам - ни разу не вспомнить о своем Генерале. Но сейчас мне почему-то показалось обидным, что Люся заговорила о нем.

- Найдется твой Борис! - сказал я.

И в этот момент увидел Бориса. Засунув руки в карманы, как всегда растрепанный, он медленно подходил к нам.

«А Я И САМ НЕ ХОЧУ!»

Первым бросился ему навстречу Рудимчик.

- Ура! - закричал он. - Смотри, Борька! - Он показал рукой на вывеску и принялся объяснять, что она означает.

Но Борис без всякого интереса взглянул на голубые буквы и, садясь на чурбак, процедил, словно сплюнул:

- Не пыли!

Рудимчик умолк, а овраженский Гошка спросил: - Как у тебя?

- Шик! - ответил Борис и теперь уже сплюнул по-настоящему и, вытянув ноги, привалился спиной к забору. Пухлые губы его крепче сжались, густой чуб закрыл один глаз.

- Написал контрольную? - уточнил Назар Цыпкин.

Борис так же мимолетно, как на вывеску, взглянул па Цыпкина и ничего не ответил. И мы поняли, что дела у Бориса никакой не «шик», а «пшик».

- Ладно, - сказал он, вдруг поднимаясь, и направился к гаражу. - Не высох пол-то?

А мы как стояли вокруг чурбака, на котором он сидел, так и не сдвинулись с места. Трудно было представить, что Борис останется в пятом классе на третий год. Не знаю, как бы вел себя в его положении я. Наверное, совсем не пришел бы к ребятам, а шатался бы где-нибудь по улицам до поздней ночи… Хотя и Борис тоже, должно быть, где-то ходил - ведь контрольные прошли давным-давно. Но вот он явился и пробует рукой краску у входа в гараж, присев на корточки, как присаживался сегодня и Тима, щупает дверь и говорит Сашуне чересчур бодрым голосом:

- Мушкетер, ты плохо покрасил. Надо еще раз. А где часовой? - Он взял в руки палку, которая изображала у нас ружье. - Кто должен по графику?

- Я, - отозвался Назар.

- Почему не стоишь?

- Да ведь все собрались. Зачем охранять?

- А если кошка прорвется? Такой тебе трафарет намалюет. И вообще - что за разговорчики? Был приказ - и стой. Или для тебя дисциплины нету?

- Есть для него дисциплина, - вмешалась Вика. - Только он слушается меня, а я твой приказ отменила. И вот что я скажу, Черданцев! - Она встала посередине круга, словно отделив Бориса от нас, и продолжала решительно: - Хватит тебе командовать. Ну, кто ты таким? - Она прищурилась и рассмеялась. - Генерал, да? - И сразу повернулась к нам. - А где видано, чтобы пионерами руководил третьегодник? Где видано, чтоб наравне с начальником штаба был какой-то третьегодник, я вас спрашиваю?

Она нарочно высмеивала Бориса, слишком часто повторяя обидное для него слово «третьегодник». Но она говорила правду - нигде никогда третьегодники не руководили пионерами. И Борис не стал с ней спорить.

- Ладно, - сказал он так, словно это нисколько его не трогало. - Можешь командовать одна. Я и сам не хочу!

Он рубанул палкой по кусту сирени - упали на землю сбитые веточки и листья. А он размахнулся еще и швырнул палку вверх. Взмыла она выше телеграфных проводов, задела за них. Кувыркнулась в воздухе. Провода закачались, запели. А палка плюхнулась на дорогу, подняв пыль.

- Куда же ты, стой! - крикнул Назар. Но Борис уходил, не оглядываясь.

- Боря, - рванулась Люся.

Он прибавил шагу. И вот-вот скрылся бы за углом забора. Только в это время донесся голос Черданихи: «Бори-ис!»

Борис услышал ее и круто изменил направление: побежал через зеленый пустырь к обрыву - лишь помаячила голова, словно покатился вниз черный шарик. Черданиха выскочила из-за угла, пересекла пустырь и остановилась у обрыва.

- Разбойник! Не слышишь, зову? Дядя Родион требует. Ну, погоди, паршивец, погоди, вернешься. - Она погрозила кулаком и, проходя мимо, накинулась на нас. - А вы что глазеете? Выставились как на параде! Все с матерями так разговариваете? Погодите, и до вас доберусь.

Мы молчали.

А Вика подошла к бархатному креслу, которое стояло в стороне у забора, и развалилась в нем ни с того ни с сего.

- Видите, - сказала она, - какой Черданцев противный? Даже с матерью разговаривать не захотел. - Никто из нас ничего не ответил, и Вика усмехнулась. - И вправду, как на параде, выставились. Языки проглотили? А ну! - вскочила она со своего трона. - Кончилась двойная власть! Разведчики, собирайтесь на свою группу и решайте. Ты, Цыпкин, становись часовым. А ты, Вельский, - обратилась она к Сашуне, - домажь дверь.

Она с важным видом отдавала распоряжения, изображая, будто в самом деле большая начальница. Но если разобраться, то лишь повторяла приказы Бориса. И мне стало противно, что она так воображает. И наверное, не только мне одному стало так противно. Даже всегда послушный Сашуня заметил:

- Не очень-то покрикивай!

А мы втроем - оперативная группа разведчиков овраженского БУПШа - пошли по улице, не зная, где приткнуться. Везде было жарко. Пекло солнце. Люся сказала: