Бурбон и ложь

— В конце концов, ты спасла себя сама. Снова. Для большинства людей это не является чем-то естественным — делать то, что необходимо, чтобы выжить.

Она глубоко втягивает дым, а на выдохе говорит: — Просто помни в следующий раз, когда жизнь станет трудной, или если тебе покажется, что воспоминания о пережитом дерьме могут поглотить тебя, ты — крутая, Лейни.

Ты умеешь справляться с трудностями.

— Какого черта она хотела? — спрашивает Грант, стоя в нескольких футах от меня. Вдалеке видны клубы пыли, поднятые шинами грузовика Би.

Я думаю о том, что многое из того, что привело меня сюда, было трудным. Произошедшие события превратили меня в женщину, которую я бы не узнала, если бы до сих пор пыталась стать Элеонорой с Манхэттена.

Я поворачиваюсь к нему с улыбкой.

— Просто хотела сказать, что я великолепна.

Даже с небольшой хромотой он держится так уверенно.

— Похоже, ты решил, на ком хочешь прокатиться, а, ковбой?

Он бросается ко мне и приподнимает за талию, а я вскрикиваю.

— Всегда ты, детка. Я всегда буду выбирать тебя.

— Сейчас самое время рассказать нам, чем ты занимался, Грант. — Я бросаю взгляд на Гриза, который подталкивает Гранта. До празднования 100-летия осталось всего несколько дней, и мы получили тысячи телефонных звонков, привлекли внимание прессы и обеспокоенных любителей бурбона, так как главное событие нашего торжества только что в буквальном смысле сгорело.

Я сжимаю руку Гранта, давая ему понять, что я рядом.

Он смотрит на Эйса и решает рискнуть.

— Что, если мы отпразднуем 100-летие чем-то неожиданным?

После того пожара Эйс сильно переживает и почти не спит. Управление компанией требует больших усилий, и Эйс всегда справлялся с этим с легкостью. Но этот пожар стал большим ударом для бизнеса — они могли потерять гораздо больше, чем уже потеряли, но Грант нашел решение и собирается им поделиться.

Эйс скрещивает руки на груди, прислонившись к столу, а Линкольн перестает писать.

— Когда Фиона и Оливия умерли, я начал делать партии бурбона. Из своего собственного сусла. — Он вытирает вспотевшие от волнения ладони о джинсы. — Я не планировал, что это будет чем-то большим, чем способом занять время. Я хотел попытаться сделать то, чего требовала моя фамилия, — сделать чертовски хороший бурбон.

Я смотрю на их лица. Стоическое, растерянное и улыбающееся.

— Эти партии бурбона готовы. — Он улыбается, и я тоже. — И они чертовски хороши.

— Где? — перебивает Эйс. — Где, черт возьми, ты выдерживаешь бочки?

Гриз начинает смеяться.

Грант сердито смотрит на него. Но его низкий рокот продолжается.

— Что? Не могу поверить, что никто из вас не догадался об этом раньше. Вы чертовы идиоты, если еще не поняли. — Он смотрит на меня, подмигивая. — Кроме тебя, дорогая.

— Пещеры возле водопада.

Линкольн перебивает:

— Ты меня разыгрываешь?

Грант качает головой.

— Я не говорил тебе, потому что наш бренд никогда не испытывал необходимости в этом. Я не хотел конкуренции. Я опасался, что кто-то из вас подумает, что я хочу прибрать к рукам то, на чем вы построили свою карьеру.

Я наблюдаю, как мастер-дистиллятор и генеральный директор бренда выглядят совершенно сбитыми с толку тем, что только что сказал Грант. Я не думаю, что они бы так себя чувствовали.

— У меня была карьера, и я оставил ее. Производство бурбона помогало мне двигаться вперед. Я делал то, чему нас учили. То, что было у нас в крови на протяжении многих поколений. — Я киваю головой в сторону Эйса. — Ты заставил меня. Я делал бурбон, но погрузился в процесс, в химию, в нюансы. Я делал его небольшими партиями, с разными вариациями, пока не нашел что-то стоящее. Это снова дало мне цель. Потребовалось много времени, чтобы улучшить мои навыки управления командой людей. — Я улыбаюсь, вспоминая, как в последнее время работает бондарня. — Но я хочу это. Это хороший, мать его, бурбон.

— О каком количестве идет речь, Грант?

— Плюс-минус 250 бочек.

— Ты, блядь, серьезно?! — восклицает Линкольн. — Но температура в таком месте должна сильно меняться. Действительно большие перепады? Или он охлажденный? Ты брал пробу? Он готов?

Грант слегка смеется, его лицо и шея покраснели от волнения.

— Я думаю, что да, но тебе придется проверить самому.

Эйс смотрит на Линкольна, и между ними происходит их привычный молчаливый диалог.

— Ты хочешь заменить им тот, который мы потеряли?

Гриз вклинивается:

— По правде говоря, большая часть того, что сгорело в этом рикхаусе, было ностальгией. Слишком много передержанных бочек. Может, половина того, что там хранилось, все равно отправилось бы на свалку.

Он смотрит на Эйса.

— Думаю, пришло время каждому из вас создать свой собственный бурбон. И я говорю не о том бурбоне, который был сделан в дни вашего рождения. Я говорю о сусле, которое станет вашим особенным. Если вы хотите чего-то нового, вдохнуть жизнь в наш бренд, вам нужно перестать искать ответы у меня.

Эйс с расстроенным видом взмахивает рукой.

— У тебя всегда есть ответы, Гриз. Трудно забыть об этом.

Игнорируя его слова, Гриз поворачивается к Гранту.

— Мне нужно попробовать.

Его губы приоткрываются.