Бурбон и ложь

— Когда ты выкладываешь свои дела так, словно это «шведский стол», я не собираюсь себе отказывать. — Он усмехается, отчего вокруг его глаз собираются морщинки. — А теперь, — он переключает внимание на меня, — кто эта милая штучка?

Одновременно Аттикус говорит:

— Иди спать, Гриз, — а агент Харпер восклицает: — Господи!

Но я игнорирую их обоих и отвечаю:

— Я не штучка. Но спасибо, что назвал меня милой.

Он опускает голову, когда его глаза встречаются с моими.

— Я не хотел показаться неуважительным, дорогая. Я постараюсь больше не повторять этой ошибки.

Гриз идет к нам с двумя маленькими хрустальными бокалами, по одному в каждой руке, наполненными не больше, чем глотком жидкости насыщенного карамельного цвета. Он переключает свое внимание на агента Харпер.

— Я вижу, ты, как всегда, преуспеваешь в том, что похоже на неприятности, Беатрис.

Она улыбается себе под нос.

— Так и есть, Гриз, — говорит она, вздыхая.

Все тревоги, связанные с моим приездом, улетучиваются. История этих троих, о которой я, вероятно, никогда не узнаю, не только разжигает мое любопытство, но и успокаивает волнение.

Гриз протягивает мне бокал.

— Ты должна простить нас за то, что мы не поприветствовали тебя должным образом, дорогая.

Когда я принимаю его, он чокается со мной и делает глоток.

Легкий запах жженого дуба ударяет мне в нос, как только мой язык начинает гореть. Я знаю, что должна была проглотить сразу же, как только он попал мне в горло. У меня перехватывает дыхание, и я захожусь в кашле, во рту все горит. На глаза наворачиваются слезы, пока я пытаюсь прийти в себя. Для человека, который провел большую часть своей жизни, употребляя алкоголь, это поступок новичка.

— На этот раз дай ему покрыть твой язык, прежде чем глотать, — говорит Эйс. Мои щеки горят от его указаний, но я делаю, как он говорит.

— Чувствуешь, как теплеет в груди?

Я утвердительно киваю. От второго глотка приятный жар разливается внутри.

— Нам нравится называть это «объятиями Кентукки».

Гриз добавляет:

— И это — юбилейная столетняя партия, которую я распечатал сегодня утром. Ты — второй человек за все это время, который попробовал эту бочку.

— Вау. Спасибо. — Я вытираю уголок глаза, который заслезился от моего весьма неподобающего леди кашля.

Гриз разочаровано смотрит на своего внука. А затем его взгляд устремляется на агента Харпер по другую сторону от меня.

— Она не знает, кто мы такие?

Эйс отвечает:

— Ты так говоришь, будто она здесь на экскурсии или что-то в этом роде. Ты понимаешь, что это личное дело, и, опять же, на случай, если ты не надел свой слуховой аппарат, ты нас прервал.

Я опускаю взгляд на пол и смотрю на эмблему. Ну, будь я проклята. Гриз трясет кулаком перед собой.

— Заткнись, Эйс.

Эйс так сердито пыхтит, что мне трудно сдержать улыбку.

— Проводи меня, Лейни, — перебивает агент Харпер.

— Как всегда, было приятно увидеться, Беатрис, — кричит нам вслед Гриз. Она не отвечает, но бросает последний пристальный взгляд на Эйса и кивает, а затем поворачивается и выходит.

Я молча провожаю ее до машины, затем беру свои вещи из багажника.

— Они хорошие люди. Все они, — говорит она, заводя машину и опуская стекло. Она прикуривает еще одну сигарету, затягивается и на выдохе говорит: — Ты здесь в безопасности, Лейни. — Вглядываясь в мое лицо, она ищет признаки того, что я ей верю. — Пытайся жить. Постарайся исцелиться. И помни, что я сказала…

Я киваю.

— Написать тебе. Найти Эйса. Позвонить 911. Я запомнила.

Она улыбается.

— Рада, что ты слушала внимательно. Но я имела в виду твоего отца. Он бы действительно тобой гордился.

И то ли от того, что я смотрю, как вздымается пыль, когда грузовик исчезает на длинной подъездной дорожке, то ли от того, что знаю, что она права, но на глаза наворачиваются слезы, и я подавляю рыдание. Осознание настигает меня неожиданно, несмотря на бурлящие во мне чувства. Это моя новая жизнь. Я проглатываю остальные эмоции, которые когтями впиваются в мое горло и грозят выплеснуться наружу. Не сейчас. Я смогу дать волю слезам позже.

Я стою и смотрю, как задние фонари становятся все меньше, тишина давит на меня, а влажный воздух лижет мне кожу. Я поднимаю волосы и завязываю их в высокий узел, чтобы они не прилипали к шее. Что теперь? Поясница болит от долгих часов, проведенных на сидении машины, и усталость наваливается на меня с новой силой.

Звук шагов за спиной предупреждает меня о том, что пока я не могу лечь спать.

— У нас на участке есть пустой коттедж, который ты можешь считать своим, пока живешь здесь. — Раздается голос Эйса с крыльца. — Но сейчас уже три часа ночи, и сначала мне нужно привести его в порядок. Я не очень-то тебя ждал.

— Сейчас я могу уснуть, где угодно, — шучу я.

Он не улыбается и просто кивает в ответ.

— Тебе помочь с вещами?