Бурелом

— Видишь ли, Александр Николаевич, тут какое дело. С бригадирами я договорился. Ты ведь знаешь, в каком положении они находятся. С одной стороны, работа сдельная, значит, выполнять ее надо качественно и к сроку. Иначе заработок упадет. С другой стороны, классовое сознание заставляет выпускать паровозы и вагоны с затяжкой и большими недоделками.

— Что придумали?

— Остается одно: приписывать. Правда, это дело рискованное. Колчаковские ищейки повсюду, могут пронюхать, и тогда в первую очередь возьмутся за бригадиров. Они подписывают документы приема и сдачи. А в некоторых случаях приходится помогать из профсоюзной кассы. Вот еще что хочу сказать. У Строчинского прислуга — наш человек, зовут Глаша. Позавчера она передала мне подслушанный разговор полковника Строчинского с Дегтяревым — офицером из контрразведки. Ему предложено при отступлении белых остаться в городе и организовать в тылу банду под названием «Амба», пароль — «Черная галка». Ясно? Да, не забудь зайти завтра в деревообделочный цех к бригадиру Деревянину. К нему уже поступают заказы от колчаковского командования на ящики для нужд эвакуации. Так пусть договорится с рабочими цеха, чтобы при укладке, скажем, оборудования и разных, там деталей они сделали бы все, что нужно.

ГЛАВА 29

Тринадцатого июля 1919 года после взятия Златоуста Красная Армия, ломая сопротивление колчаковцев, приближалась к Челябинску. Город был объявлен на военном положении. По улицам сновали усиленные патрули и конные разъезды. К станции тянулись подводы с первыми беженцами.

В недобрый час прибыл в Челябинск Лукьян Сычев. Оставив гурт в Сосновке, он зашел в интендантство. Там царил полный хаос, всюду стояли наспех сколоченные ящики, на полу валялись обрывки бумаг и старых газет, на столах, сдвинутых вкривь и вкось, лежали клубки шпагата. Как ошалелые сновали чиновники и на вопрос Лукьяна: «Где начальник?» — сердито отмахивались: Перешагивая через хлам, Лукьян добрался до кабинета интенданта — генерала Попова, сухонького старичка, сидевшего в глубоком кресле.

— Здравия желаем, ваше превосходительство, — бодро поздоровался Сычев и, сорвав с головы картуз, приблизился к столу.

— А? Что? — как бы спросонья спросил генерал и уставил бесцветные глазки на Лукьяна.

— Быков пригнал, ваше превосходительство, деньжат бы получить.

— Гоните скот в Петропавловск. Там примем, — проскрипел старичок и поднес платок к сизоватому носу, собираясь чихнуть: — Э-э-э, — заэкал он и, набрав в легкие воздуха, издал какой-то противный звук.

— Во здравие чишете, — поклонился Лукьян. — Да как же насчет деньжат?

— Я вам, милейший, объяснил: скот нужно гнать в город Петропавловск.

— Несподручно, ваше превосходительство, далеко. Прогон большой, быки вес потеряют.

— Господи, неужели вы не понимаете, что нам сейчас не до быков? Да-с, — поднимаясь с кресла, интендант стукнул кулачком по столу, — не до бы-ков! — произнес он раздельно.

— А как же насчет деньжат? У меня бумага есть. Платить вам придется неустоечку.

— Вон, вон! — топая ногами, выкрикнул фальцетом старичок и в изнеможении опустился в кресло.

— Как же насчет неустойки?

Старичок дотянулся до колокольчика, стоявшего на столе, и позвонил. Вошел рослый интендант.

— Разберитесь с этим господином, — сказал генерал устало и, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла.

— Пошли, — кивнув головой Лукьяну, промолвил чиновник и вышел вместе с Лукьяном из кабинета.

— Что тебе нужно?

— Насчет деньжат за скот. Полагается в случае отказа в приеме неустойка.

— Хорошо. Иди за мной. — Чиновник подошел к входной двери, распахнул ее настежь. — Спускайтесь по лестнице осторожно.

Не подозревавший подвоха Лукьян стал лицом к дверям. Чиновник дал ему пинка и спокойно закрыл дверь.

«Вот черт, ловко поддал, — поднимаясь на ноги и почесывая ниже спины, подумал Лукьян. — Выходит, по-ихнему, это самый правильный расчет? Лешак с ними, продам быков на мясо татарам», — успокоил он себя и вышел на улицу. Шагая по Уфимской, неожиданно встретил Павла Матвеевича Высоцкого,ехавшего вместе с дочерью, по всем признакам, на вокзал.

— А-а, приятная встреча, — поправляя на возу сползший чемодан, заговорил Высоцкий. — Вот отправляюсь с дочкой, так сказать, в турне по Сибири, а когда вернусь, одному аллаху известно, — криво усмехнулся он.

— Далеко бог понес? — удивленно спросил Лукьян. Павел Матвеевич развел руками:

— Пока до Омска, а там на волю провидения. А вы не собираетесь уезжать?

— Куда я поеду? Мне надо сначала быков продать. Чиновники-то отказываются их принимать.

— Желаю успеха. — Кивнув Лукьяну, он тронул возчика за плечо: — Езжай.

К вечеру Сычев добрался до Сосновки, недалеко от которой паслись его быки и, поговорив с гуртоправами, начал укладываться спать у костра.

Перед утром до слуха Лукьяна и погонщиков донесся слабый звук орудийного выстрела. Приподняв голову, Сычев стал прислушиваться. Быки мирно дремали, пережевывая жвачку.