Бурелом. Книга третья

Можно жить в разлуке месяцами,
А пришлось в разлуке жить года.
Но сияет нам за облаками
Вечно та же верная звезда.

Не изменит в жизни память слуха.

Годы, годы без вестей и встреч…
И однажды сердце дрогнет глухо,
Услыхав опять родную речь.

А глазам, усталым от прельщенья,

Вдруг в чужом, чужом со всех сторон,
Просквозят знакомые виденья,
Или их со дна поднимет сон.

Если ветер налетит с востока,

По душе пройдет волненья дрожь:
Запах детства веет издалека,
Издалека дышит медом рожь.

Но всегда сильнее память крови.

Только словом кровное затронь,
Как уже горит в ответном слове
Сердца всколыхнувшийся огонь.

Память крови, круговой поруки.

Голос из могильной темноты,
Голос деда оживет во внуке,
Сердцем своего узнаешь ты.

Память сердца — память состраданья,

Память испытаний и побед.
Много стран на свете для скитанья,
Но страны своей дороже нет.

Можно жить в разлуке месяцами,

А пришлось в разлуке жить года.
Ты спасала чистыми лучами,
Верность, путеводная звезда!

1946

Полночь

Ты приходишь ко мне издалека
Невесомый эфирной волной,
Голос родины, радости, рока,
Голос вечной стихии родной.

По широтам неба ночного

Пролетает сквозь муть облаков
Звук биения сердца стального,
Древний звон проходящих веков.

Полночь. Площадь. Громады башен.

Фонарей золотая цепь.
А за городом версты пашен.
Непроглядная старая степь.

В полночь спят черноземные нивы,

Копят влагу истоки рек,
И  для будущей жизни счастливой
Зарождается человек.

Были войны, смуты, пожары,

Грозный гребень девятой волны,
Но все так же чисты удары
Сердца мощной, огромной страны.

И дыханье ее глубоко.

И непочатых сил самоцвет
Только ждет заповедного срока,
Чтобы выйти, сверкая. на свет.

Четверть бьет. Хрусталем драгоценным

Рассыпается легкий звон.
В темноте над Васильем Блаженным
Русский воздух со всех сторон.

И от сердца стального к живому

Пробегает призывный ток.
Слышишь, полночь. Вот  путь твой к дому,
Обернись лицом на восток.

1946