Бурелом

— Ага, — ответил Василий и смешался с толпившимися возле балагана зеваками.

Вечером вместе со своим дружком Прохором зашли к Красикову.

— Ну как, кончился твой срок у Бессоновой? Или думаешь наниматься на зиму? — спросил он Василия.

— Зовет Феврония жить до пасхи, да и отец к этому клонит, — ответил Обласов.

— А ты как думаешь? — продолжал допытываться Кирилл.

— Против отцовской воли не пойдешь, да и зимой, сидя дома, ничего не заробишь. — Помолчав, спросил: — Книжка, которую ты нам читал летось, жива?

— А-а, — улыбнулся Кирилл, — лежит, что ей сделается. Что ж, давайте почитаем. — Красиков поднялся с лавки и подошел к божнице, на которую обычно молилась хозяйка квартиры, сунул руку за «всех святых» и достал основательно потрепанный томик И. С. Никитина. — Что почитать?

— Про пахаря, — ответил Василий и посмотрел на Прохора.

Тот молча кивнул головой.

...С ранней зорьки пашня черная
Бороздами поднимается.
Конь идет — понурив голову,
Мужичок идет — шатается...

— Вот она, жисть-то, — вздохнул Василий.

— Погоди, не мешай, — заметил недовольно Прохор. — Сиди не егозись. — Парни внимательно слушали чтеца.

...Да когда же ты, кормилец наш,
Возьмешь верх над долей горькою?
Из земли ты роешь золото,
Сам же сыт сухою коркою...

— Что правда, то правда, — как бы про себя произнес Василий и обратился к Красикову: — Дядя Кирилл, а где ты достал эту книжку?

— У книгоноши. Завтра откроется ярмарка, будут разные торговцы, а с ними и продавец книг. Ведь вы оба грамотные?

— Учились в церковноприходской школе, — отозвался Прохор и нетерпеливо поскреб затылок. — Дядя Кирилл, а кто такой Никитин, что так жалостливо пишет про нашего брата?

— Никитин родился в семье небогатого купца, но хорошо знал, как тяжело живется крестьянину, — ответил не спеша Красиков.

— А еще есть такие писатели?

— Есть. Например, Некрасов, Кольцов, Дрожжин и Суриков. Дрожжин вышел из крепостных. А теперь хоть и нет крепостного права, но что толку. Крестьяне получили землю, а обрабатывать ее не на чем и нечем, пришлось опять идти в кабалу к помещику — деревенскому мироеду. Да и сейчас все так же. Вот ты, например, — обратился Кирилл к Василию, — нанялся в работники к Бессоновой, от хорошей жизни, что ли?

Василий подошел к окну, за которым на темном фоне ночи начали поблескивать звезды, и с горечью ответил:

— На одной-то коняге много не напашешь, пришлось надел возле осиновых колков отдать камышинцам, а самому идти в люди.

— Ну вот вам и милость царская. Когда будете выбирать у книгоноши книги, возьмите сочинения Пушкина и Лермонтова. Ты, Прохор, кажется, сказки любишь? — улыбнулся Кирилл парню.

— Готов целую ночь сидеть, — ответил охотно Прохор.

Покурив, парни стали собираться домой.

— Мы к тебе, дядя Кирилл, еще зайдем, — уже с порога заговорил Василий. — Поди, надоели?

— Заходите в любое время. Еще найдем что-нибудь почитать, — уже многозначительно заметил Кирилл и, проводив парней, погасил лампу.

На следующий день, управившись с домашними делами, Василий с Прохором пошли на сельское торжище. Там уже шла бойкая торговля. На наспех сколоченных прилавках лежали куски ситца, сатина и других тканей. Расторопные приказчики, расхваливая товар, зазывали покупателей к себе. В красных рядах толпились степенные мужики, богатые заимщики и степные хуторяне. Девушки и парни толкались возле карусели и балагана, на подмостках которого кривлялся рыжий клоун и стоял господин с помятой физиономией, одетый в изрядно поношенную «визитку» и котелок, приглашая, «дам и господ» посетить цирк.

— Сегодня будет показана девушка-русалка и выступит всемирно известный силач, который свободно поднимает в зубах пять двухпудовых гирь.

Прохор и Василий, заплатив по десять копеек за вход, уселись ближе к арене. Сначала показывали свое искусство акробаты, затем фокусник, а через некоторое время четверо дюжих мужчин внесли оцинкованную ванну, наполовину наполненную водой. В ней полулежала молодая женщина, тело которой, начиная от груди, было покрыто чешуей и заканчивалось рыбьим хвостом.

— Вась, эту русалку я видел, — подтолкнув локтем своего друга, заметил Прохор.

— Где? — живо повернулся к нему Василий.

— Вечор к тетке Агафье она за молоком приходила.

— Тише вы, галманы, — не спуская глаз с «русалки», заговорил сердито знакомый им чистовец.

— Да она не настоящая, — ответил Прохор.

— Да ну?

— Вот те крест! — Прохор перекрестился.

Чистовец недоверчиво махнул рукой.

Тем временем спокойно лежавшая в ванне русалка, как бы делая попытку выбраться из нее, два раза ударила хвостом по воде. На публику полетели брызги и русалку унесли за кулисы.

— Господа! Вы видели чудо природы. Сия русалка по имени Лорелея, что значит Парасковья, выловлена в реке Рейн возле славного города Житомира, — объявил публике конферансье.

— Ну и вруша, — покачал головой Прохор, не спуская глаз с арены.