Буреносец

Эльрик ехал по разодранному войной миру, его алые глаза горели бешеным гневом при виде жестоких разрушений, свидетелем которых он стал. Хотя он сам много лет жил мечом и совершал убийства, грабежи и геноцид, он не любил бессмысленности подобных войн, людей, убивающих друг друга по очень смутным причинам: не то, чтобы он жалел убитых или ненавидел убийц, он был слишком далек от обыкновенных людей, чтобы заботиться об их делах. И все же на свой собственный лад, он был идеалистом, который из-за того, что сам был лишен покоя и безопасности, негодовал при виде разрушений, причиненных этой войной. Его предки — он знал — тоже были далеки от простолюдинов и все же их приводили в восторг конфликты людей молодых королевств. Наблюдая их издали, они считали себя выше такой деятельности: выше трясины чувств и эмоций, в которой барахтались эти новые люди, потому что десять тысяч лет короли — императоры Мельнибонэ правили этим миром. Раса без совести и моральных устоев, не нуждающаяся в причинах для своих завоеваний, не ищущая никаких предлогов для своих естественных злобных наклонностей. Но Эльрик, последний в прямой линии императоров, был не такой, как они. Он был способен на жестокость и злое колдовство, имел немного жалости к кому бы то ни было, и все же мог любить или ненавидеть сильнее, чем когда-либо это делали его предки. И, наверное, эти сильные страсти были причиной того его разрыва с родиной и путешествий по всему свету, чтобы сравнить себя с этими новыми людьми, поскольку он не мог найти в Мельнибонэ никакого разделявшего его чувства. И именно из-за этих сил близнецов: любви и ненависти он вернулся отомстить своему двоюродному брату Ииркану, который погрузил Каймориль, нареченную Эльрика, в волшебный сон и узурпировал королевство Мельнибонэ острова Драконов, последнюю территорию Светлой, ныне павшей Империи. С помощью флота грабителей Эльрик в своем мщении стер с лица земли Имррир, разрушил Город Мечты и навек рассеял расу, основавшую его, так что последние уцелевшие были теперь скитающимися по всему свету, продающими свое оружие тому, кто больше заплатит. Любовь и ненависть: они привели его к убийству Ииркана, заслужившего свою смерть, и случайному убийству Каймориль. Любовь и ненависть. Они в нем клокотали, когда горький дым разъедал ему горло, и он проезжал мимо плетущейся группы горожан, бегущих, не зная направления, от последнего грабежа мародерствующих Дхариджорских воинов, проникших далеко в эту часть Таркеша и встретивших мало сопротивления со стороны короля Хирлана Таркешского, чьи главные силы, сосредоточились дальше к северу и готовились к главной битве. Эти события описаны в романе «Похитители душ». Теперь Эльрик ехал вдоль Западных Болот недалеко от Джаркорских границ. В лучшие времена здесь жили лесовики и землевладельцы. В лучшие времена здесь были леса и поля. Но теперь леса почернели и выгорели, а урожай на полях погиб.

Путешествие, скорость которого не была ему безразлична, привела его в окоченевшие леса, где были только останки деревьев — брошенные, холодные силуэты на фоне серого бурлящего неба. Он накинул на голову капюшон плаща, так что тяжелая черная ткань закрыла его лицо, и быстро поскакал туда, где дорога понижалась и проходила между остовов деревьев. Вокруг на расстоянии простиралась голая равнина, такая что весь мир казался черным со свистящим постоянным дождем и угнетающими звуками.

Затем, в то время, когда он пересекал развалины лачуги, которая была полудомом-полунорой, каркающий голос позвал его:

— ЛОРД ЭЛЬРИК!

Удивившись тому, что он был узнан, он повернулся в направлении голоса, откинув назад свой капюшон. Оборванная фигура появилась в открывшейся норе, он подвел свою лошадь поближе и увидел, что это был старик, или, возможно, женщина, точно он не мог сказать.

— Ты знаешь мое имя? Откуда?

— Легенды о тебе рассказывают повсюду в Молодых Королевствах. Кто не сможет узнать твое белое лицо и тяжелый меч, который ты носишь?

— Правда, возможно, но я представляю себе это более, чем удачным совпадением. Кто ты, и откуда ты знаешь Высший Язык Мельнибонэ? — Эльрик обдуманно употребил грубый общий язык.

— Ты, возможно, знаешь, что все, кто практикуется в черном колдовстве, употребляет высший язык, тот, который в прошлом повелевал этим искусством. Побудешь ли ты немного со мной, как гость?

Эльрик посмотрел на лачугу и тряхнул головой. Он был брезгливым в лучшие времена. Несчастное существо улыбалось и, сделав передразнивающий поклон, вернулось на общий язык и сказало:

— Итак, могущественный повелитель пренебрегает милостями моего бедного дома. Но, возможно, он удивится, почему огонь, который бушевал в этом лесу, не повредил мне.

— Конечно, — сказал Эльрик, — это интересная загадка.

Ведьма сделала шаг к нему.