Буреносец

Не раздумывая, Элрик погнал коня вверх по склону. Его люди скакали следом, пригибая головы под низкие ветви берез, а на них, развернувшись цепью, ринулись дхариджорцы, отрезая путь к отступлению.

Элрик повернул коня и увидел, что Белые Леопарды все еще сражаются, сгрудившись вокруг джаркорского штандарта. И тогда он, прижимаясь к холмам, ринулся в обратном направлении. Он перевалил за гребень холма. Дивим Слорм и горстка имррирцев скакали следом. Скоро они мчались по открытой долине, а за ними гнались рыцари Дхариджора и Пан-Танга. Они явно узнали Элрика и теперь стремились либо взять его в плен, либо убить.

Впереди Элрик видел таркешитов, шазаарцев и джаркорцев, которые покинули поле боя чуть раньше и теперь спасались тем же путем, который выбрал Элрик. Но скакали они уже не одной группой, а вразброд.

Элрик и Дивим Слорм мчались на запад по незнакомой земле, а остальные имррирцы, чтобы отвлечь внимание врага и дать уйти альбиносу и его кузену, поскакали на северо-восток, к Таркешу, где, возможно, их ждали еще несколько безопасных дней.

Сражение было проиграно. Подданные зла оказались победителями, и век ужаса распростер свою длань над Молодыми королевствами Запада.

Несколько дней спустя Элрик, Дивим Слорм, два имррирца, таркешский офицер по имени Йеднпад-Джуйзев с тяжелой раной в боку и шазаарский пехотинец Орозн, который на поле боя обзавелся конем, временно уйдя от погони, гнали своих усталых коней к горному хребту, видневшемуся вдалеке на фоне красного вечернего неба.

Несколько часов они ехали молча. Йеднпад-Джуйзев явно умирал, и они ничем не могли ему помочь. Он знал, что умирает, и ничего не ждал от них, просто ехал вместе с ними. Для таркешита он был очень высок, его алый плюмаж все еще раскачивался на побитом шлеме из синего металла. Нагрудник был весь исцарапан и забрызган его кровью и кровью врагов. Его черная борода была пропитана маслом, а выступающий на солдатском лице нос под полузакрытыми глазами напоминал обломок скалы. Он терпеливо переносил боль. Хотя они и спешили поскорее добраться до относительно безопасных для них горных вершин, все остальные соразмеряли шаг своих коней с конем таркешита, делая это частично из уважения к нему, а частично – восхищаясь тем, как же упорно цепляется этот человек за жизнь.

Наступила ночь, и в небесах над горами повисла огромная желтая луна. На небе не было ни облачка, и звезды сверкали как никогда ярко. Воинам хотелось бы, чтобы ночь была темной, чтобы бушевала буря – им казалось, что в темноте они будут в большей безопасности. Но ночь была светлой, и им оставалось только надеяться на то, что скоро они доберутся до гор – до того, как охотничьи тигры Пан-Танга обнаружат их следы и они умрут в страшных когтях этих тварей.

Элрик пребывал в мрачном, задумчивом настроении. Некоторое время дхариджорским и пантангским победителям понадобится, чтобы объединить свою новообразованную империю. Возможно, после этого между ними возникнут ссоры – а может быть, и нет. Но в любом случае вскоре они будут очень сильны и станут угрожать безопасности других народов на Южном и Восточном континенте.

Все это, как бы оно ни угрожало судьбам мира, мало волновало Элрика, пока он не знал, как ему вернуть Заринию. Он вспомнил пророчество мертвого демона; часть этого пророчества теперь воплотилась в жизнь. Но в остальном оно мало что говорило ему. У него было такое ощущение, будто его все время что-то гонит на запад, словно ему нужно попасть в безлюдные земли за Джаркором. Неужели именно там ему откроется судьба? Неужели именно там держат в плену Заринию?

За морем скоро грянет битва;
Рекою будет литься кровь.

Так пролилась уже кровь или ей еще предстоит пролиться? Что это за «брат», которым должен обзавестись Дивим Слорм, родич Элрика? И – «тот, кому не должно жить» – о ком это?

Может быть, ключи к этой тайне лежат в горах перед ними?..

На полпути они нашли пещеру и остановились в ней на отдых.

Утром Элрика разбудил шум рядом с пещерой. Он тут же вытащил Буревестник и вышел наружу. Но, увидев то, что ему открылось, он убрал Буревестник в ножны и тихим голосом обратился к израненному человеку, который ехал на коне вдоль ущелья по направлению к пещере.

– Сюда, герольд! Здесь свои!

Это был один из герольдов Йишаны. Его облачение превратилось в лохмотья, доспехи на нем были помяты. Он ехал без меча и без шлема – молодой человек с изможденным от усталости и отчаяния лицом. Он поднял глаза, и его лицо прояснилось, когда он узнал Элрика.

– Господин Элрик… мне сказали, что ты убит в сражении.

– Я рад, что все так думают, поскольку это означает, что погони не будет. Заходи.

Остальные уже тоже проснулись, кроме одного. Йеднпад-Джуйзев умер во сне. Орозн зевнул и ткнул большим пальцем в мертвое тело.

– Если мы не найдем еду, то боюсь, как бы нам не пришлось слопать нашего мертвого друга.

Он поглядел на Элрика – как тот прореагирует на его шутку, но, увидев выражение лица альбиноса, замолчал и удалился в глубину пещеры, ворча и пиная камни на полу.