Буревестник

– Вы начали объяснять о собаке, боцман. Извольте пгодолжить.

– Так точно, ваш бродь! Псица она исправная, с понятием. Хоть и турецкоподданная…

– Что значит тугецкоподданная?

Капитан оперся спиной о борт, Настасья разглядела лицо. Востренькие глазки посажены близко к носу. Нижняя губа будто отвисла под собственным весом, обнажив крупные зубы, точь-в-точь как у кролика. Непонятно, улыбается человек или в задумчивости позабыл захлопнуть рот.

– Прибилась на Константинопольском рейде, тому года два.

– То есть как? – бровки капитана прыгнули под козырек. – У нее нет хозяина?

– Никак нет, ваш бродь! Обчая она, матросская. Кличут Брусничкой. То есть… кликали. Говорю ж – пропала животинка.

Старший офицер улыбнулся ехидно.

– Вы еще скажите, боцман, как в воду канула!

– Тяпун вам… То есть, нет! Не приведи Господь…

– Будет-будет! Поведай, бгатец, как к собаке относилась маточка?

Боцман наморщил лоб.

– Марья Васильевна-то?

– Нет, болван, ваша собственная мать! Конечно, она – госпожа Стагосельская. Владелица «Бугевестника». Кто ж еще?

«Буревестник! – озарило Настасью. – Вот что за судно… Пакетбот, выписанный из Англии. Новехонький! О нем в прошлом – 1844 году – писали “Одесские ведомости”»

Боцман поскреб шею, сказал:

– Барыня псицу оченно даже жаловали-с. Все фотокарточки с ей мастерили. Оне бдят за технической прогрессою …

На лицо капитана набежала тучка, рот открылся еще шире.

– Пьоггессом, – поправил он машинально. – Экая досада! Очень даже плохо. Когда, вы сказали, животное видели в последний йаз? Искали?

– Бедняжка все у гребного колеса вертелась. Тявкала без продыху. Может, сорвалась дуреха…

– Да-а-а… – протянул капитан. – Махонькая. Выбилась из сил, пошла ко дну. Жаль-жаль.

Боцман разгладил усищи.

– Не то слово, ваш бродь. Говорю же, исправная была псица.

– Далась вам эта собака! – гаркнул офицер. – Маточке-то что скажем…

Они ушли, оставив девушку в раздумьях.

С одной стороны, Брусничку ужасно жалко, с другой – оно и к лучшему. Вездесущий псиный нос и звонкий лай Настасье не кстати. Она вообразила зверушку, барахтающуюся в волнах. Шерсть набухла водой и солью, пучина тянет, словно магнит. Лапы гребут все медленнее. Глазки-бусинки неотрывно следят за кормой… Всхлипнула. Нет, пусть бы лаяла на здоровье, выдала с потрохами, только б жила! Несчастная Брусничка.

Снова всхлипнула, и тут же спохватилась: не громко ли? Найдут – швырнут в угольную яму. Прикрыла рот. И вовремя! По палубе семенит, отмахивая тросточкой, новый персонаж.

Круглобокий, точно самовар, мужчина застыл против борта, там же, где минуту назад капитан. В отличие от него, толстяк не спешил к краю, на усатом лице трусовато-благостное выражение. Ясно – любуется морем с безопасного расстояния.

«Раненько для променада, – подумала Настасья и тут же расплылась в улыбке. – С этакой комплекцией лучше гулять до жары. Особенно если наряжаешься луковицей: сюртук, жилетка, воротнички, соломенное канотье. Все пестрое, дорогое. Еще и бабочку нацепил. Шут гороховый!»

Пшеничные усы забавно подрагивали, глазки щурились от удовольствия. Сжав коленями трость, коротышка извлек из кармана сверток, и на мизинце блеснул перстень. Ну-ка, что у него там? Божечки! Сандвич…

Настя проглотила слюну, в животе заурчало. Громко. Благо, плеск волн все заглушил. Надо бы обратно в трюм, пока никто не заметил. Этот субъект не опасен, сосредоточен на чистоте пальцев и усов, но может вернуться капитан. Или кто из матросов.

Незнакомец жевал с помпезностью царя, когда на него упал завистливый взгляд. Закашлялся, пальцы, держащие лакомство через платок, разжались. Казалось, палубе осточертело блестеть и она с удовольствием размазала по себе ветчину, сыр, листья салата. Лоб и шея толстяка запунцовели, кашель перешел в хрип.

Настасья не помнила, как оказалась рядом. Хилая ладошка забарабанила меж лопаток. Удар, другой, третий… Задышал. Слава Богу!

Мужчина неуклюже отстранился, и к небу взлетел палец. Дескать, спасибо, хватит. Он глядел на спасительницу грустными очами, губы силились раздвинуться в улыбку.

Застучали шаги, над ухом раздалось:

– Господин частный пгистав, с вами все в погядке?

– Эка подавилися, мать честная! Осспади, помилуй. С хлебушком-то оно аккуратнее надо.

Забыв испугаться появлению капитана и боцмана, Настя отворила рот. Сей румяный блин – частный пристав?! С каких пор чиновники полиции выглядят, будто вчера из Парижа? Чудеса…

– Откуда вы здесь? Хватит витать в облаках, милая багышня!

«А это уже мне, – опомнилась девушка, прикусив губу. – Угодила курочка в суп. Что делать? Вот так и помогай людям».

– На вашем месте я бы не стал иггать в молчанку, – посоветовал капитан с нехорошим прищуром. – Покажите-ка билет.

Настасья взяла себя в руки.

– Позвольте! Вы не правильно поняли… Я вовсе не намеревалась приобретать билет.

– Вот как? – перебил капитан. – По-моему, все пгедельно ясно. В последний йаз человек, отказавшийся платить за место в каюте, выпал за богт. Кинулись спасать, но… акулы всегда ловчее!

– Ва-а-аш бродь, – протянул боцман, но начальство, что называется, понесло.