Буревестник

Дерри быстро прокрутил в памяти содержание разговора. Ничего страшного. Такой человек, как Йорк, попытался бы убить его только за ту сцену, которая произошла перед дверью в королевские покои. То, что Дерри усугубил ситуацию оскорблениями и угрозами, не имело значения. Хуже быть уже не могло. Он тяжело вздохнул. Так или иначе, ни в коем случае нельзя было позволить возмущенному герцогу встретиться с королем. Йорк уговорил бы Генриха согласиться на что угодно, и все их труды пошли бы насмарку. Еще утром Дерри знал, что это будет тяжелый день. Все его ожидания оправдались. Интересно, подумал он, много ли у него шансов выжить во время свадьбы в Туре. Нужно сделать все необходимые приготовления на случай, если он не вернется оттуда.

Ему вспомнилось, что старый Бертл не раз делал то же самое. Его предшественник в должности главного шпиона пережил три попытки отравления, а однажды на него в собственной комнате напал вооруженный кинжалом человек. Это часть работы – не раз говорил он. У деятельного, толкового человека всегда есть враги. Если деятельный, толковый человек служит королю, у него враги высокого качества. Дерри с улыбкой вспомнил, с каким смаком старик произносил эти слова.

«– Взгляните на его одежду, ребята. Взгляните на его нож! Высокое качество, ребята, – сказал он им, показывая на тело, найденное в его комнате. – С каким уважением они ко мне относятся, раз подослали столь утонченного джентльмена!»

Бертл, может быть, и был старым подонком, но Дерри он понравился с самого начала. Их объединяло то, что обоим доставляло удовольствие заставлять плясать под свою дудку людей, которые даже не подозревали, что все их решения принимаются за них другими. Бертл считал это тонким искусством. Для Дерри, только что вернувшегося с войны из Франции, это было все равно, что вода для измученной жаждой души.

Дерри сделал глубокий вдох и почувствовал, как к нему возвращается умиротворение. Когда Бертл созывал шестерых своих лучших людей и наделял одного из них своими полномочиями, было ясно, что ему предстоит серьезное дело и что он может не вернуться оттуда, куда забросят его судьба и служебная необходимость. Каждый раз это был другой человек, дабы они не знали, кого он в действительности выбрал своим преемником. Однако старик умер в собственной постели, во сне. Дерри поручил трем врачам проверить, не отравили ли его шефа, чтобы быть уверенным в том, что ему не нужно искать убийцу.

Окончательно успокоившись, Дерри двинулся в сторону караульного помещения, сжимая и разжимая кулаки. Будет совсем не лишним задать двум солдатам трепку, подумал он. Для этого у него было подходящее настроение.

Взошедшее на ясном небе солнце, уже успевшее прогреть воздух, сулило прекрасный летний день. Маргарита поднялась с постели еще до рассвета. Она не была уверена, что спала вообще, поскольку долго лежала в душной темноте, пытаясь представить себе своего будущего мужа и испытывая при этом безотчетный страх. Ее четырнадцатый день рождения, минувший несколько месяцев назад, остался почти незамеченным – всеми, кроме нее, да и она запомнила его в основном потому, что на следующее утро впервые заметила кровь на своей нижней юбке. Она с ужасом рассматривала себя, когда принимала ванну при свете ночной лампы. Горничная сказала ей, что теперь это будет случаться каждый месяц и в течение нескольких дней ей придется подкладывать в нижнее белье куски материи. Для нее это стало символом многочисленных перемен, происходивших с ее телом. У нее заметно увеличились груди, и она сжимала их так, что между ними возникала ложбинка.

Замок давно прогрузился в сон. Последние несколько месяцев золото текло сквозь пальцы ее отца рекой. Он набрал огромный штат прислуги и даже выписал из Парижа модных портных, чтобы они преобразили его худенькую дочь. Швеи трудились днем и ночью, изготавливая наряды для нее, а также для Иоланды и трех кузин, приехавших с юга, которые должны были сопровождать ее во время брачной церемонии. У Маргариты они вызывали раздражение, поскольку постоянно прихорашивались и хихикали безо всякого повода. Вплоть до этого самого утра ей казалось, что свадьба еще не скоро. Она совершенно не ощущала течения времени и теперь не могла поверить, что сегодня выходит замуж за короля Англии. Как же все-таки он выглядит? Этот вопрос приводил ее в такой ужас, что она не осмеливалась произнести его вслух. Все говорили, что его отец был мужланом, дикарем, говорившим по-французски, как простолюдин. Что, если и сын такой же? Она попыталась представить себя в могучих объятиях англичанина, но воображение подвело ее. Это казалось ей слишком странным.

– Доброе утро, мой… муж, – медленно произнесла она. По словам ее старой гувернантки, по-английски она говорила хорошо. Маргарита покраснела при мысли, что король Генрих может принять ее за дуру.

Она подошла к зеркалу и нахмурилась, увидев спутанные каштановые волосы.