Буревестники

— Ваше превосходительство! Я понимаю ваше недовольство и, поверьте, не жалею сил для поддержания порядка в крепости, и всё же… Мои агенты доносят, да я и сам чувствую, что во Владивостоке назревает взрыв, предотвратить его вряд ли удастся, а ослабить можно и должно. Для этого необходимо, во-первых, отправить в плавание корабли, команды которых разложились окончательно, и прежде всего крейсер «Громобой», матросня которого, как вы помните, взбунтовалась в прошлом году… Следует также убрать из города некоторые воинские части, а сюда вызвать казаков-нерчинцев… Поверьте, ваше превосходительство, предлагаемые меры крайне необходимы; если они не будут своевременно приняты, может разразиться катастрофа!..

— Командование рассмотрит ваше предложение, — помолчав, сказал Флуг. — Возможно, эти меры будут приняты. Однако это не снимает с вас ответственности за беспорядки в крепости. Вынужден заметить, что возглавляемое вами жандармское отделение действует весьма нерасторопно и, простите, неумело. События последних дней тому подтвержденье. Вы плетётесь в хвосте событий, а не упреждаете их! Вы ничего не знаете о месте собраний, их целях и результатах! За что получают жалованье ваши агенты? А вы ещё просите увеличить расходы на их содержание… — он сердито помолчал и добавил: — Завтра вам и полицеймейстеру Чернову будет отправлено моё предписание, согласно которому ваши службы будут обязаны ежедневно – ежедневно! – доносить о митингах и собраниях, которые хотя и разрешены манифестом, но должны проходить исключительно под нашим контролем.

Губернатор тяжело оторвал своё грузное тело от кресла. Встал и Завалович.

— Вы говорите, что даже во время сна находитесь в курсе дел, происходящих в крепости. Это, конечно, похвально, и всё же, милостивый государь, в наши тяжёлые времена спать нужно поменьше… Не смею больше задерживать.

Чувствуя лёгкое раздражение после разговора с жандармом, губернатор направился в столовую, где госпожа Флуг занимала гостей светской болтовней и французским коньяком. Казбек отдавал предпочтение последнему, и его узкое горбоносое лицо с длинными азиатскими глазами уже основательно побагровело. Командир 8-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерал Лашкевич и начальник штаба крепости, на днях произведённый в полковники, Май-Маевский обсуждали подробности минувших скачек: «Кто бы мог подумать, что этот вислозадый вороной сможет обойти фаворита, знаменитого Сигнала…» Друг дома и верный рыцарь хозяйки моложавый генерал Селиванов с сочувствием – истинным или поддельным – слушал истории многочисленных недомоганий госпожи Флуг: «А змеиным ядом не пробовали? Весьма, знаете ли…»

Флуг вошёл с видом уставшего от тяжкого бремени государственного деятеля, которому не на кого опереться в это смутное время. Разговоры в комнате смолкли, все с выжиданием смотрели на губернатора.

— Друг мой! Распорядись, пожалуйста, насчёт чая.

Госпожа Флуг величаво удалилась, прекрасно понимая, что чай только предлог для её выдворения, потому что горничную можно было вызвать звонком. Губернатор подошёл к столу, налил рюмку, но пить не стал. Повернулся к Лашкевичу:

— Александр Владимирович, я уже не первый раз получаю сведения о том, что во вверенной вам дивизии некоторые офицеры ведут себя, мягко говоря, странным образом…

— А что случилось, Василий Егорович? — встревоженно спросил Лашкевич.

Флуг рассказал о поступке Постникова в соборе.

— Да, от этого можно было ожидать, — согласился командир дивизии. — Что значит не кадровый офицер, инженеришка… Нахватался в студенческие годы всяких либеральных-завиральных идей… Нет-нет да и выкинет какое-нибудь коленце… И наказал бы иной раз его, так ведь не солдат и даже не прапор – подполковник!

— А пусть офицеры объявят ему… как бишь его? Английское словцо…

— Бойкот?

— Вот именно, бойкот. Пусть офицерские собрания дивизии не принимают у себя Постникова. Может быть, тогда до этого либерала дойдёт, что его поведение несовместимо со званием офицера.

— Незамедлительно отдам такой приказ!

— И ещё. Какие полки вашей дивизии особенно неблагонадёжны?

— Я, право, затрудняюсь так сразу… Впрочем, 29-й и 30-й, да и 32-й тоже.

— Нужно немедленно очистить полки от смутьянов и агитаторов. Не поможет – придётся выводить эти части из крепости.

Флуг отхлебнул из рюмки, гурмански пожевал губами, дегустируя напиток и одновременно собираясь с мыслями.