Бури

Работа была нетрудная, но не слишком приятная, особенно потому, что в любой день находился какой-нибудь пьяный храбрец, принявший решение выпендриться перед друзьями или вовсе незнакомыми людьми и совершить геройский заплыв на дальнюю дистанцию. Таких горе-пловцов Кристиан и Глот вылавливали уже изрядно нахлебавшимися, но при этом яростно утверждавшими, что они «могут плыть сами». Что ими и демонстрировалось тут же, прямо на песке. В самом деле, рассуждал Кристиан. Какая разница, где плыть? По воде или по суше, это в таком состоянии уже не принципиально. В основном буйствовали мужчины, но иногда попадались и женщины. С женщинами справиться было труднее. Мужчине можно было дать лёгкий подзатыльник и пару раз «нечаянно» уронить на землю, пока он не понимал, что драться бесполезно и не топал к старшим офицерам, где ему делали выговор. Женщины сразу устраивали истерику, и Глот ужасно этих истерик боялся. Что до Кристиана, он мог терпеть крики и ругательства сколько угодно. Просто стоял, скрестив руки на груди, и слушал, пока у пьяной дамы не пропадал голос. Иногда в плохую погоду следить нужно было не за взрослыми, а за детьми. Пока радостные родители расслаблялись, дети бродили по пляжу сами по себе, и, конечно, лезли в воду. Иногда волны были такими сильными, что Кристиан и сам едва с ними справлялся. Что уж говорить про малышей. Им с Глотом довелось уже выловить и девочку лет двенадцати, и пятнадцатилетнего парня, который, придя в себя, не сразу понял, где находиться, а потом даже сказал «спасибо». Обычно спасателей в этом мире не благодарили. Кристиан не обижался. Живы — и ладно. Больше его расстраивало то, что едва не утонувшие однажды, многие из этих людей потом тонули повторно. И уже насовсем. Правда, не в его смену, и не на этом участке пляжа. И это тоже считалось здесь нормой. У таких людей даже было особое название: «утопцы».

Кристиан много думал о времени и месте. О том, что всё имеет смысл: где он находится в определённое мгновение, что делает, с кем встречается и к чему стремится. Прежде Земля казалась ему бесконечной, но теперь, когда появилась возможность узнавать другие миры, бесконечность стала необозримой. Границы стёрлись, и вокруг него простиралась бездна. Он не был напуган или растерян, его трудно было чем-то испугать. Привыкнув полагаться только на себя или на Алеарда, он мог выжить где угодно, в чём угодно найти положительную сторону.

Однажды, прогуливаясь по городу после смены, он завернул в кулинарию, где попробовал вкусный вишнёвый пирог. Кристиан сидел на улице за столиком, допивая остатки чая, когда увидел двух мужиков, которые громко переговаривались между собой.

— Мне оно надо? — возмущался первый. — Я не сестра милосердия. В задницу это!

— Если Гейл узнает — ты труп! — хохотал второй.

— Она ничего не узнает, если не увидит. Скажу, отдал, — огрызнулся первый. — А ты молчи, понял?

Второй поднял руки:

— Да ладно тебе!

Кристиан задумался, что они надумали сделать. Ясно, что обвести кого-то вокруг пальца. Соврать. Ложь давалась штурману с огромным трудом. Он вообразил себя, лгущего в глаза Алеарду, и недоумённо хмыкнул. Наверное, всему можно научиться, но чтобы врать постоянно, надо иметь особый талант. А Кристиан не сомневался, что раздражённый мужчина себе в придумках не отказывал.

Время было позднее, но улицы ярко освещались, и народу ходило много. Орда шуршала, гудела и смеялась. Мужики скрылись в толпе, и штурман забыл про них.

В центре города был устроен большой канал, где все желающие могли покататься на лодках. Таковых находилось немного, благо океан находился рядом. Кристиан поднялся и, заплатив за еду, подошёл к ограждению. Вода в канале была не особо чистой, но, по крайней мере, там росли кувшинки, что говорило о том, что она всё ещё живая. Кристиан любил водяные лилии. Возле его дома на Земле сияло большое голубое озеро, одна часть которого почти скрылась под их плотными листами. В детстве они с Алеардом называли их «Куньками». Штурман глядел на цветы, думая о том, что в каждом мире находилось что-то, напоминавшее о доме, когда его привлекли взволнованные голоса. Он поднял голову: люди указывали куда-то руками, а юная девушка отчаянно рыдала, молотя кулаками одного из мужиков. Того самого, рассуждавшего о милосердии. Мужик пытался оттащить подругу подальше, но она не давалась. Кристиан проследил за их взглядами и успел увидеть, как в воде исчезает тёмный мешок… Слух у него был отличный, чутьё тоже. Он молнией рванул в сторону, перемахнул через ограждение — и ухнулся в воду.

Плыть, поднимая над водой почти невесомую ношу, было нетрудно. Он вылез на ближайший причал и поспешно порвал тугой узел зубами. Заглянул внутрь… Котята. Всего два маленьких — на ладони уместить — комочка. Кристиан поспешно спрятал их у тела, чтобы согреть. Поднялся. Ему захотелось смотаться в Промежуток — пусть видят, наплевать! Он не был гневливым человеком, выходил из себя крайне редко, но сейчас готов был угробить первого попавшегося под горячую руку человека.