Буря

— Дикая нимфа… Осадить бы ее. Быть может, я не стану ее сегодня убивать. Ровен задумчиво уставился на костер, увидел, как вспыхнули красные искры, и облизал губы.

— Оставишь на завтра?

— Оставлю на каждый день.

Аргон откинул обугленную палку. Он втянул прохладный воздух и вдруг сказал:

— Я хочу ее.

Мужчины замолчали. Все уставились на Аргона, замерев с похлебкой, мисками, а на лице молодого предводителя появилась нахальная улыбка.

— Все твое мое. Помнишь?

Ровен подскочил на ноги и свирепо выкинул в костер объедки.

— Ты к ней первым не пойдешь, смазливый ястреб!

— Боишься, что после меня нечего будет пробовать? Он сверкнул зелеными глазами и отвернулся, совершенно спокойно сцепив перед собой в замок пальцы.

— Потом мне придется оправдываться перед Эстофом, почему его сын стал евнухом.

Аргон помолчал какое-то мгновение. Погрел ладони о пламя и сказал:

— Я буду первым.

— Катись в Тартар!

— Предлагаю сыграть. Юноша исподлобья взглянул на мужчину.

— Сыграть? Тот подошел к Аргону и прорычал. Я уже выиграл.

— Пока что ты только брызжешь слюной и воешь, как волчица при течке.

Ровен рывком поднял Аргона с поваленного дерева, вцепился гигантскими руками в ворот его рубахи и оскалил зубы. Он возвышался над предводителем, будто скала. Ярость бурлила в нем диким вулканом, а челюсть звенела от напряжения.

— Что мешает мне свернуть твою шею?

— Полагаю, ты не хочешь выглядеть трусом в глазах своих шакалов, а я не собираюсь брюхатить девчонку после десятка твоих дикарей, я сын вождя Утренней Зари! Шипел Аргон, словно зверь. Я хочу ее и получу ее. Ни объедки, ни половину. А всю. Целиком.

Мужчины сверлили друг друга обезумившими взглядами. Ровен со свистом дышал и свирепо стискивал зубы. Ему давно не бросали вызов. А этот мальчишка мельтешил перед глазами, словно надоедливая мошка! Что он о себе возомнил? Кто дал ему право забирать добычу шакала? Дикарь оттолкнул парня от себя, желая сломать каждую кость в его теле.

— Тащите! Приказал он свирепым голосом, и мужчины прикатили гигантский пень. Кора была мокрой, а сердцевина прогнила. Ровен уселся на дерево, закатил рукав рваной, старой рубахи и со стуком поставил локоть на стол. Его глаза прищурились. Прошу.

Аргон усмехнулся и незаметно спрятал за кожаный ремень связку ключей, которую он стащил у Ровена, когда тот скалился перед его носом. Юноша сел напротив. Он стянул накидку, расстегнул манжеты; шакалы наблюдали за ним, а он не убирал с лица ухмылки. Аргон множество раз становился кем, кем не являлся, это было частью его работы. Не так просто украсть еду и не так просто украсть оружие. Враги ждут угрозы извне, но не ждут гнили в недрах. Короли сражаются с тем, кто пытается атаковать их замки, но в итоге все до единого умирают от рук тех, кто в этих замках находится.

Л адони соперников застыли в зеркальном отражении.

— Если проиграешь, пригрозил Ровен, возьмешь девчонку последним.

Мужчины ударили три раза кулаками по мокрой, шероховатой коре, и в следующее мгновение над их головами закружился ветер. Поток горячего воздуха вырвался из руки Аргона, холодный вихрь отскочил от руки Ровена.

Победитель должен был прижать руку соперника к столу порывом ветра. Сильфы не знали, что лучше определит место в Дамнуме, как ни использование родной стихии. Даже самые мелкие вопросы решались небольшим поединком, результат которого определял и судьбу, и наказание проигравшего. Рука Аргона дрогнула, и Ровен расхохотался.

— Тупой юнец!

Шакалы громко взвыли, словно волки, они окружили соперников и залились смехом. Ровен оскалился, увидев, как по виску Аргона скатилась блестящая капля пота. Противник ему достался самодовольный и дохлый. Зубы Ровена скрипели, он сжимал их так безумно, что слюна брызгала на стол. Мужчина вновь изучил уставшее лицо Аргона.

— Тупой юн…

Он не договорил. Аргон подался вперед, порыв ветра неслыханной силы закружился над лагерем, и вихрь Ровена потонул в нем, словно шепот. Рука шакала со стуком упала на сердцевину. Мужчины попятились назад, а Аргон улыбнулся и отчеканил:

— Я редко проигрываю.

Он поднялся на ноги и пронзительным взглядом осмотрел дикарей. Ровен пялился на свою ладонь, часто моргая, а Аргон принялся застегивать манжеты.

— Когда я закончу, проговорил он спокойным голосом и выпрямился, сообщу.

Аргон расслабленным шагом побрел вон от костра и услышал шепоты за спиной.

Эту ночь он вряд ли переживет. Ровен позволит забрать то, что Аргон выиграл, но не позволит ходить по земле тому, кто опозорил его имя перед кланом. Нож в спину ему вряд ли воткнут. Скорее всего, под утро кто-то ворвется в его палатку и несколько раз пронзит клинком его горло или живот. Возможно, ему отрежут язык и поджарят потом с рыбой.

Аргон увидел довольно большой шатер, в котором держали пленниц, и осмотрелся в поисках Ксеона: тот должен был разобраться со стражей и забрать сокола. Если бы планы сбывались, этот оказался бы самым простым в исполнении. Никто не умирал, и никого не приходилось избивать до смерти. Парочка трюков, и девушки могли оказаться на свободе.