Буря

Свет померк почти мгновенно: рассеялся как слабый туман под порывами ураганного ветра. Вновь все заполнилось опадающим из туч багровым свеченьем; взвыл ветер, но — это уже был обычный ветер, который сорвал со снежного пласта верхний слой, понес, закружил призрачной стеною из замерзших кровинок.

Эльф увидел, что фигурки стоят на прежнем месте, бросился к ним, и нагнал, когда Альфонсо уже склонялся над телами своих братьев. Они лежали в окончании вихревой борозды, на развороченной, промерзлой земле; были бледны, черты заострились, вообще же в недвижимых их телах чувствовалось такое напряженье, что и дотронуться до них было страшно — того и гляди разорвутся. Альфонсо спрыгнул в борозду, упал перед ними на колени, стал звать по именам: но, так как это не возымело никакого действия, все же дотронулся до лба одного из них — все же дотронулся до лба одного из них.

Он дотронулся наугад, но вышло, что — это был Вэлломир — он так и подскочил; тут же, с выпученными глазами, с бешеной силой вцепился Альфонсо в плечи, стал надрываться:

— Будет кара! Ничтожество! Да как ты смел! Разворочу, растопчу!.. Да как ты смел Меня остановить, в этот Великий День.

Альфонсо до этого и не подозревал, что в вихре заключены его братья; теперь сразу понял, и, перехватив его за руку, зачастил:

— Прости меня, прости, брат! Я уж стольким зло причинил…

— Ты… Нет тебе прощенья; за этот грех тебя…

— Нет, нет — за это я и не прошу прощенья. Сейчас я спас и тебя, и остальных двоих; кажется, и еще кому-то жизни спас…

Эльф уже был рядом, он выхватил клинок, и говорил:

— Старший из вас совершил подвиг, а младшие… Да, ведь это вы подняли эти вихри! Ведь вы в них кружили! Вы владеете великой силой, и вы должны быть… скованы магической цепью; да, да — именно в таком виде предстанете вы на суд Гил-Гэлада.

Наступило пробужденье и для Вэлласа. Единственное, что он помнил от прошедшего: был какой-то грохот, он видел пред собою призрак Маргариты, он устремлялся к нему, однако, она каждый раз успевала от него ускользнуть, а он жаждал танцевать, он страстно звал ее, молил прощенья, а она все манила, и… ускользала. Он набирался больших сил, мчался, вслед за нею все быстрее — потом он столкнулся с каким-то ужасом, и была борьба, затем — этот мрак.

Вэлласа разбудили два голоса: в одном ухе звучала мелодичная речь эльфа, в другом — настойчивый, сильный глас ворона:

— Это все эльфийские козни. Устрой же ты над ними потеху, сыграй шуточку — просто в ногу ему вцепись!

Даже в подобном состоянии Вэллас понимал, что подобная выходка — это что-то дикое, тупое; он даже понимал, что так будет еще хуже, чем есть, и, все-таки, уже не мог остановиться — опять им завладели эти маленькие, хохочущие бесы; и вновь не отдавал он себе отчет в том, что делает — вновь была только животная страсть — во что бы то ни стало устроить это. И вот он дернулся, обхватил эльфу ногу, что было сил вцепился в нее зубами…

А Вэллиат помнил, будто та узкая каменная полоса, на которой он до этого стоял, рухнула в бездну; одновременно он почувствовал приток сил, и вот началась эта страстная борьба, ради того, чтобы не рухнуть вниз. Он цеплялся за воздух, он отдавал все силы, чтобы только удержаться; чувствуя под собою бездну, он орал от ужаса. Он вслепую метался из стороны в сторону, жаждя найти хоть какую опору, и так продолжалось до тех пор, пока он не столкнулся с некой стихией, которая тут же и вкрутила его в себя. Когда нахлынул мрак, он еще орал от ужаса. Потом стало возвращаться сознание, а, вместе с два голоса услышал: ворона и эльфа. Вот, что говорил ворон:

— Слышишь — эльф вещает, и он совсем рядом. Сейчас тебя поднимут, стану лечить, но ты, все равно, не проживешь долго…

— А ты только скажи, что мне делать! Скажи! Скажи! — выкрикнул Вэллиат, даже и не замечая, что лишь слабый стон с его губ сорвался.

— Я тебе тайну поведаю: почему, думаешь, эльфы никому не рассказывают тайну своего бессмертия.

— Не знаю! Говори же скорее…

— Ты очень нетерпелив, а причиной всему твоя горячая молодецкая кровь.

— Да, да — и я не хочу, чтобы она когда-нибудь остывала! Говори же скорее!

— Именно в крови все и дело — в эльфийской крови. Ведь, кровушка эта, словно живая вода, для иных народов. Стоит, ведь, только кому ее испробовать, так и обретет вечную жизнь. Да не простая кровь, не из пальца — из вены, та самая, что через сердце их проходит. Потому и держат они это в тайне — а то бы много охотников нашлось…

— Что же мне делать?! — в ужасе, чувствуя не облегченье, но какую-то новую боль, вскричал Вэллиат.

— Да очень просто. Сейчас этот эльф оступиться — прямо пред тобой рухнет, ты ему в шею вцепишься.

— Да не вампир же я! Не смогу!

— Тогда — смерть. Тогда умрешь, без следа растаешь. Один лишь шанс у тебя.