Буря

— Измена, измена! Все подлая измена! Хватай их!

И он, взмахнувши ятаганом, бросился на безоружного Мьера. Однако, в это мгновенье, произошел очередной удар. Этот удар был так силен, что терем поднялся в воздух, тут же, впрочем, рухнул обратно в воду. Веревка с оглушительным треском разорвалась, и обрывок ее, прогудев в воздухе, молнией ударил в грудь Тгабы. Орк даже и вскрикнуть не успел — он улетел обратно в залу еще быстрее, чем от удара Мьера; загремел там на полу, забился, завыл в безумной ярости.

Поднялась огромная волна, она подхватила терем, закружила его, словно волчок, и все увидели, как в этом круженье надвигается на них, наполненная образами тьма — они закрыли глаза…

* * *

Только Ячук скользнул в потайной проход, и стал пробираться там, проталкивая пред собою ящик с ключами, как дверь в клетку раскрылась.

В клетку хотели ворваться сразу несколько орков, однако, так как проход был очень узким — они и застряли. Тут же, с яростным воплем набросился на них Рэнис, ударил одного в морду, да так, что тот отлетел назад; второй стал заваливаться в клеть, и он ударил его ногою — удар был очень силен, орк взвыл, а Рэнис уже перехватил его лапу, и выхватив из нее ятаган, тут же нанес короткий и сильный удар шее. Орк вскрикнул, брызгая кровью, забился по полу — Рэнис отскочил от просвистевшего лезвия того орка, который ворвался следующим; перекинул этот ятаган Робину, который в некоторой растерянности стоял рядом, ну а сам, ничего, кипя яростью, точно голодный, озлобленный волк, жаждя только рвать, и разрушать; изничтожать всех этих «гадов» — бросился под ноги этому орку, сбил его, когда тот еще падал, перехватил его одной рукой за голову, другой за плечо, из всех сил дернул — шея переломилась, да такой бешеной силы был этот рывок, что едва и голова не отлетела. И он уже выхватил из бьющихся в судороге лап второй ятаган, выставил его пред собою и распорол брюхо орку, который ворвался в клетку следующим — в лицо Рэниса брызнуло горячей кровью, и он, еще больше уподобившись волку, слизнул эту кровь, вскочил на ноги, навстречу следующему нападающему.

Но орки, увидевши, что в клетке два опасных противника, вооруженных ятаганами, уже не смели так просто врываться. Они быстро захлопнули дверцу, столпились вокруг клети полукругом, а подбегали все новые и новые — их уже было больше полусотни. Их командир бранился; и, как безумец выкрикивал какие-то несвязные, обрывочные команды, однако, никто их не мог исполнить, так как одно указание противоречило предыдущему.

Фалко поднялся — он хотел было сказать негромко, что их задача теперь, как можно дольше протянуть время, чтобы дать Ячуку уйти, однако, даже этого не успел. Рэнис взвыл волком, вышеб ногою дверь, и выскочил в коридор.

Тут подал голос Ринэм:

— Робин, скорее за ним — вставайте спина к спине, так хоть недолго продержитесь!

Робин, в единственном оке которого блистали слезы, бросился в коридор, и подоспел как раз вовремя, так как, Рэнис отбивал градом сыплющиеся на него удары, и не видел, что сзади к нему устремляется орк — его удар успел отбить Робин, встал к его брату спиной, и, забывши, что все надо держать в тайне выкрикивал:

— Нам только бы дать ему уйти!..

Робину было тяжело, потому что око его застилали слезы, и все размывалось в их печальной водяной дымке. Он видел только неясный контуры; отбивал удары, но он, в отличии от яростного Рэниса, и не представлял, как это можно убивать кого-то. В нем, ведь, не ярость, а любовь клокотала. Он чувствовал тепло, которое исходила от лежащего в его кармане, у сердца платка, и не понимал, как это можно лишать кого-то жизни, когда жизнь так прекрасна; не мог он понять и того, как эти создания не понимают, что есть любовь, что его Робина любят. И он, искренне веря, что вот теперь может убедить их, что от одних его слов они изменятся, и тоже станут любить, и, даже заплачут, и удивятся, как это раньше они жили в таком неведении — закричал: «Остановитесь! Остановитесь!..» — и тут он принялся выкрикивать что-то совсем бессвязное, но кажущееся ему очень искренним; он молил их о любви; но орки, если понимали что, то только с большей яростью принимались рубить.

В дверях клетки остановился Ринэм и прокричал:

— Не трать время на болтовню! Бей сильнее!

Наконец, командир догадался — выкрикнул хоть одно разумное приказание:

— Сеть!

Оказывается, сеть была заготовлена еще раньше — орки притащили ее с собою, однако, когда началась эта схватка, забыли про нее. И вот сеть взвилась в воздух — она накрыла не только Рэниса и Робина, но и бывших поблизости орков. Орки забились, как мухи в паутине, ну а Рэнис рыча, бешено бил по ним ятаганом, при этом еще и сеть одною рукой отдергивал в сторону…

К Ринэму, который так и стоял у входа в клетку, подошел сзади Фалко, молвил:

— Что ж стоишь то? Теперь то что терять? Помоги ж, братьям своим.

Ринэм подхватил ятаган того орка, который дергался с распоротым пузом у входа, однако, в бой не спешил — он отступил в сторону, и молвил: