Буря кристаллов. Часть 4. Хронокопия (СИ)

Следователь подошел вплотную к увлеченному животному. Реконструкция передавала запах, густой, травянистый и влажный, но никаких ощущений от движения по лесу не было. С этого ракурса был хорошо виден раздвоенный и очень длинный язык ящера, он то нырял в парящую у мольберта палитру, то тыкался в растянутый холст. Ларский не совсем понимал, как животное смогло доставить сюда все это художественное оборудование. Хотя... На шее варана был виден силовой позициометр, скорее всего мольберт и палитра мобильно перемещалась следом за художником. Но сейчас это не так важно. Ларский обошел Врана. Его хвост был огромен и пару раз беспокойно двинулся из стороны в сторону.

Привлекал внимание сам рисунок, ящер рисовал нечто похожее на увитую ягодами ветку. Никита огляделся и чуть выше по склону увидел еще молодое дерево с небольшими глянцевыми листьями и фиолетовыми круглыми плодами на коре. Дерево джаботикаба часто встречалось в Латинской Америке. Пропорции рисунка выглядели причудливо и угловато. Неумение, творческий подход или особенности зрения? Никакие научные исследования не расскажут настолько точно о том, как животные видят мир, насколько их произведения искусства. Раньше думали, что достаточно представить устройство глаза змеи, и вот - ее мир. Но кроме глаза есть мозг, а, может быть, и своеобразное мировоззрение, передаваемое опытом змеиных поколений.

- Никита Сергеевич, посмотрите в верхней части ствола, - раздался голос Филиппе.

- Остановите, - сказал Ларский, и кадр реконструкции замер, оставляя в воздухе кончик окрашенного охрой языка варана.

Никита пошел вдоль ствола, всматриваясь в тени и свет, там, где, загороженные зелеными побегами кустарника, расходились ветви упавшего дерева. Это было похоже на опухоль, на страшную и великолепную заразу, угнездившуюся на развилке между стволом с пятнами мха и уходящим в сторону толстым, обломанным суком.

- Вот ты какой? - пробормотал он.

- Хромотографический и нейтринный анализы, а также визуальные характеристики указывают на то, что перед вами нечто вроде корунда, - сразу же конкретизировал криминалист.

- Корунд, драгоценный, мать его в пределы.

Тварь не была драгоценным браслетом, обвивающим ствол. Явно тяжелая, размером со здоровую собаку, она, обтекая древесную основу, поднималась над ней несколькими головами, ощетинившимися и зло поблескивающими серо-зеленоватыми углами. В обычных кристаллических наростах есть магия природной красоты и покоя, но здесь она смазывалась странной агрессивной упорядоченностью, таящейся в конструкции нестабильностью. Ларскому казалось, что на него смотрели сотни остро отточенных глаз и ждали. Его ошибки, его спины?

- Вот дрянь - даже не пытается изобразить из себя часть дерева. Развалилась словно на охотничьей делянке.

- Вы же знаете, Никита Сергеевич, что у агрессоров низкая способность камуфляжа, камуфлируется слабый.

- Сколько времени до нападения?

- Около пятнадцати минут.

- Не будем ждать, промотайте на скорости, но что бы я мог визуально регистрировать изменения.

- Хорошо.

Ларский сделал два шага назад, чтобы иметь возможность видеть и варана, и его убийцу.

Быстрый язык мелькал, накладывая мазки на почти законченную картину, а кристаллическая тварь начала менять форму. Несколько ощетинившихся голов быстрыми механическими движениями складывались в одну. От плоскости к плоскости, от острия к острию она росла и вытягивалась под едва слышное мерное похрустывание. Шея чудовища тянулась вверх, превращаясь в лезвие, оснащенное прозрачными, утратившими зеленую муть иглами. Если бы в трех метрах была кошка, а не ящер, она бы сразу определила опасность.

- Почему меняется цвет? Ведь в корунде не может исчезнуть примесь?

- Сложно сказать. Пока понятно, что это создание способно определять цель и управлять собственными кристаллическими решетками. Она сама управляет физическими свойствами. Сейчас нападет, я приторможу запись.

Живое оружие ударило, срезая ветви и оставляя россыпь искр в глазах Ларского. Вслед за мольбертом картина упала в папоротник. Сразу же в нее вошло несколько лезвий, превращая полотно в лохмотья. Одновременно к земле летел раздвоенный кончик языка отпрянувшего варана. В реальном времени скорость была столь велика, что Никита вряд ли был бы в состоянии отследить, что происходит.

В короткое мгновение Ларский увидел, как, меняя форму, изгибаясь, замерла инопланетная тварь, ее длинные жала целили в жертву. Ощетинившийся лезвиями полукруг словно должен был ящера обхватить кольцом, вспарывая его бока и взрезая шею, нанося сотни смертельных ранений. Но в следующий момент конфигурация убийцы изменилась, и струя искр и пыли ударила в приоткрытую, травмированную пасть животного. Она заходила вся, затягивала свой длинный расширяющийся хвост. Варана сразу затрясло страшными рваными судорогами, как будто это тело было всего лишь мешком, внутри которого бегали тысячи кровожадных демонов и пожирали теплую плоть. Кровь текла из пасти, сочилась из отверстий головы.