Буря кристаллов

Проблесковые огни, багровые всполохи фасеточных отражателей едва прорывались сквозь сплошную серую пелену. Лишь пару раз кинжальный удар ветра очищал видимость. Но, впрочем, это не имело большого значения. Труженики-дроны устойчиво передавали информацию на все носители. Экраны машин и шлемы скафандров выдавали любую детальную картинку. Расстояние, температура, параметры, как выглядело здание до удара и где самые неустойчивые места. Было в этом что-то безумное: смерть, ранения, мечущиеся во тьме фигуры и сухие цифры, бесстрастные комментарии оперативной системы.

— У нас внизу сплошное мясо, — орал Здвински. — Запускаем ковш и готовьте чертов пылесос.

— Поднимай по одному с самых тяжелых, — встрял Сиу Джун.

— Да я откуда знаю, кто самый. Тут не люди — одни кишки!

— Глазами, сержант, пользуйся. Где меньше эстетики, там и работайте.

— Эстетика, твою мать!

Кто-то разразился крепкой матерной тирадой. А Ларский в который раз подумал, что китайцы смотрят на жизнь из параллельной реальности.

Жестоко травмированных, обожжённых, расплющенных вырезали сразу с кусками камня. Роботы окружали ковш-сетку и выжигали неорганику по максимуму. Полицейские подводили рукав, на жаргоне пылесос, и он сам затягивал тело внутрь платформы. А там, вдоль туннеля, метался мелкий сухонький Сиу Джун. Если возможно, увеличивал временной горизонт выживаемости. Хотя бы на час. Чтобы полутруп дотянул до госпиталя. Если нет — автоматика консервировала в капсулу условно погибшего.

Пятой была женщина, нет, скорее девушка. Тонкое запястье висело на расплющенной мешанине костей. Длинные медные волосы чудом не пропитались кровью, хотя черт лица не разобрать, но и даже представлять не хотелось. Не похожа на Лизу. Жена подстриглась, лоскутную юбку сроду бы не надела, и коленка у нее была более округлой. Хотя коленка ли то, что подмято под грудную клетку?

— Какие у нее шансы?

В облаке распыленной аэрозоли Сиу Джун разворачивал над телом виртуальную матрицу.

— Горизонт семь минут, — ответил будто хотел порадовать, затем погрузился в себя и забормотал: — Как же так, подбородок ниже грудины отпал. Сейчас соберем, переставим, печень с селезенкой распечатаем и станешь почти красавицей.

Хирург двигался, как в ритме танца, и после каждого жеста в густом облаке под перемещающейся вакуумно-силовой пластиной поднимались кусочки тела. Кости и органы собирались, словно перепутанный пазл, по матрице-подсказке. Соединить, склеить, вырвать у смерти час и бережно отправить раненного в хвост платформы.

Врачи всегда казались Ларскому колдунами, а внутри искрящейся аэрозоли и выглядели таковыми. Умирание — это полное исчезновение информации из клетки. Поэтому особый состав, внутри которого работал Сиу Джун, поддерживал еще живые клетки, их электрический обмен, хранил информацию. Но в переливающемся облаке все казалось чудом. «Эстетика — это жизнь», — усмехнулся Ларский и уставился на руины, от которых отплывала новая сетка с обгоревшим телом. За ним над очередным ковшом уже трудились манипуляторы. А дальше кто-то из парней тащил на себе едва живого, но целого мужика.

На то, чтобы добраться до более чем пяти десятков тепловых пятнышек на выделенном им сегменте, оставалось немногим больше часа. И вряд ли это конец.

— Все на борту, — сообщил Мози.

— Вижу, — ответил Ларский. — Платформа загружена на восемьдесят процентов.

— Внимание! Завершить спасательную операцию, — ожила оперативная связь. — Три минуты до массированных ударов.

— Группе занять свои места и приготовиться к старту, — отдал приказ Никита.

Ребята один за другим вываливались из проема и падали на ложементы в полном облачении. Все вроде были в норме. Взгляд задержался на Здвински. Сержант хранил непроницаемо бесстрастное выражение, но Ларский нисколько бы не удивился припрятанному за пазухой куску кристалла. А вот совсем молодой парень, по имени Курт, явно хлебнул нервяка: лицо слегка подергивалось мимическими гримасами, нижняя тонкая губа прокушена и довольно глубоко. Заметив внимание Ларского, Здвински пихнул своего парня кулаком в плечо — незатейливый жест поддержки.

Ларский отвел взгляд и вывел на центральную панель брюхо платформы. Что ж, все были прицеплены, припаяны, защищены. Силовая защита взведена на максимум. Самое время выполнить роль главного по званию.

— Стартуй, Мози.

Судорога вибрации толкнула ложемент, и коротким рывком авиетка взмыла вверх.

— Стой.

Мози завесил машину. Общее желание увидеть Мехико в последний раз, попрощаться ощущалось чем-то почти материальным, не требующим дополнительных слов. На высоте пяти километров сигнал дронов ловился без помех: с экранов вдаль уходила панорама судорог города.