Буря на Кавказе

Отставка Алиева в конце 1987 г. послужила сигналом для армянской интеллигенции возобновить давнее дело о передаче Нагорного Карабаха, армянской автономной области в составе Азербайджана, такой же советской Армении — казалось бы, логичный административный трансфер. Однако тут же вспыхнул пожар. Из Армении начался исход тысяч этнических азербайджанцев. Очевидно, сработали стихийные факторы, поскольку операция запугивания такого размаха превосходила возможности мелких групп армянских «неформалов». В феврале 1988 г. в Сумгаите, индустриальном городе — спутнике Баку с чудовищной экологией и бытовой преступностью, случился антиармянский погром с неслыханными для советского периода размахом насилия и бессилием властей. В Армении сумгаитский погром восприняли как новый турецкий геноцид, в Москве прогрессивные журналисты намекали на «врагов перестройки». Однако трудно представить, кто внутри бюрократий Баку или Центра мог найти смелость и секретные ресурсы, чтобы устроить такой политический Чернобыль. Исследователи погромов, линчеваний, охоты на ведьм и прочих примеров кровавого массового помешательства показывают, что достаточно трех факторов — истерических слухов, наличия под рукой жертв и растерянности верхов. Но если первый погром времен перестройки был почти наверняка стихийным, то вскоре невнятная реакция Михаила Горбачева делает насилие толпы частью политического инструментария. «Черный апрель» 1989 г. в Тбилиси, погромы турок-месхетинцев в Узбекистане, резня в киргизском Оше, окружение танков толпой на улицах Вильнюса, захваты госучреждений в Грозном осенью 1991 г. уже преследовали некий расчет. От Сумгаита до распада сверхдержавы — всего три года.

Здесь нам опять придется углубиться в историю, хотя и не такую запутанную, как обычно рисуется. Откуда Армения и Азербайджан в их современных границах, почему такая этническая ненависть и как преимущественно армянский Карабах оказался в подчинении Баку?

Армения оформилась в эпоху античности как буферное государство между империями персов (Ахеменидов, парфян, Сасанидов) и греков или римлян. Тот самый Марк Лициний Красс, распявший Спартака, вскоре сам сложил голову, которую доставили во дворец армянского царя Артавазда в Арташате. Армяне тогда славились как воинственные наемники в армиях империй, суровые и неприхотливые, подобно многим горцам, от пуштунов до албанцев, басков и шотландцев. Отсюда столько армянских военачальников в Византии, а епископ Серватий и поныне святой покровитель нидерландского Маастрихта. Правда и то, что Армения первой приняла христианство. Это был выбор как идейный, так и (удивимся ли?) геополитический. Армянское христианство отличалось и от византийского православия, и тем более от иранского зороастризма (чьи древние святилища поклонения огню до сих пор украшают Баку). Так Армения балансировала между центрами силы своей эпохи.

Но далее армян постигла та же участь, что и другие христианские нации в орбите Римской империи — греков, египетских коптов, кельтов. (Армянский национализм удивительно похож на партизанство ирландских республиканцев — это не случайность, а дальняя аналогия.) Древнюю Армению затопило волнами завоеваний и переселения народов в Средние века. Феодальная воинская знать была выбита, за небольшим исключением Карабаха. Армяне остались нацией крестьян и их духовных пастырей, монахов и священников, которых со временем сменит светская интеллигенция. От скудости горных земель предприимчивые армяне уходили на заработки теперь в качестве ремесленников и купцов, создавших глобальную диаспору от Мадраса и Сингапура до Венеции и Львова.

К 1500 г. большая часть Армянского нагорья оказалась в составе Турции, а небольшой северо-восточный участок, включая Карабах, отошел Персии. Этот участок наряду с будущим Азербайджаном в 1828 г. и отвоевали русские. С тех пор поэт-дипломат Александр Грибоедов почитаем в Армении, значительно меньше в Грузии и вряд ли популярен в Азербайджане.

В начале ХІХ в. на Западе начинает оформляться национальное сознание, самая массовая политическая идеология модерна. И вот образованные греки, болгары, армяне либо ирландцы осознают, что история их народов глубже многих. Так почему они под чужеземным игом? «Хождение в народ» этих национальных интеллигентов вызовет освободительные восстания. Их успех зависел от изменчивой геополитической конъюнктуры. Более других повезло грекам, румынам, южным славянам, а также находившимся в персидской зоне грузинам и части армян. Их отломили от пришедших в упадок деспотических империй Востока. Борьба ирландцев против британского владычества затянулась до ХХ в. Хуже всех пришлось христианам Восточной Анатолии.