Буря на острове

Заглядывая вперёд, следует сказать, что Иоланта родила-таки мужу наследника и после него ещё четырёх детей. Все они были крепкими и здоровыми на радость родителям. Ибо, как ни странно, но детей своих женщина любила. Страсть к любовным похождениям так и не вернулась к ней, и она позволяла мужу только редкие посещения, когда он желал наградить её очередным ребёнком. Прежняя чувственность вернулась к Иоланте только тогда, когда она увидела, как наливается мужественностью её первенец, высокий и красивый мальчик, больше похожий на неё, чем на отца. И, ощутив властный зов тела, не смогла ему противостоять. К сожалению, удовлетворить потребности её ожившего тела мог теперь только один мужчина, и этим мужчиной был её взрослеющий сын. Иоланта пренебрегла всем, что остановило бы любую другую женщину в подобной ситуации, и увлекла своего сына на стезю порока. Мальчику несказанно понравилось то, что преподнесла ему как подарок мать, и он пожелал повторения. Любящая мать дала ему желаемое, и их порочная страсть разгорелась бешеным пламенем. Иоланта уже не способна была себя сдерживать и буквально пила своего сына, как изнемогающий от жажды путник пьёт живительную влагу родника. Она не могла насытиться им и требовала всё больше и больше. Сын с радостью наполнял тело матери собой и своей мужественностью, отдавая ей себя щедро и без остатка. Но он был ещё слишком молод, и здоровье его надорвалось от избыточного напряжения сил. Через три месяца их жаркой любви мальчик скончался, а безутешная мать осталась с его ребёнком в чреве. Последующие месяцы стали для неё пыткой. В положенный срок, когда пришло время рожать, она так и не смогла с этим справиться и умерла, забрав с собой жизнь своего последнего ребёнка. Вормунд де Селоне очень горевал по своему первенцу, которого горячо любил, как и всех своих детей. На смерть жены же отреагировал гораздо спокойнее и отчаянию не предавался – он просто сделал Нинетту своей официальной фавориткой и передал ей все бразды правления в доме.

Глава 9

Король Вильгельм собирался двинуться на север. Там нужно было твёрдой рукой установить свою власть после коварного предательства Коспатрика, на которого он возлагал определённые надежды. Сейчас этот перебежчик, конечно же, находится уже возле юного Эдгара Этелинга и, без сомнения, нашёптывает ему свои коварные речи, провоцируя на борьбу за власть в стране. Но что на самом деле может этот мальчик, совсем ещё ребёнок? Ему всего-то едва исполнилось пятнадцать.

Правда, сам Вильгельм в этом возрасте уже входил в силу. Но у него жизнь была совсем другая, и эта жизнь требовала от него многого. Так что повзрослеть пришлось очень рано. В свои пятнадцать он был уже посвящён сюзереном в рыцари и впервые надел доспехи, чем очень порадовал своих подданных – это означало, что в стране после долгих лет смут и мятежей появился, наконец, хозяин: мальчик вырос и готов взять в свои руки бразды правления в герцогстве. И ему пришлось действительно начать править в своих владениях. Помнится, первым актом его самостоятельного правления был ордонанс против виновных в убийстве, поджигательстве и грабежах. После этого он повелел своим подданным сложить оружие и благоразумно даровал амнистию участникам всех прошлых мятежей – как бы оставлял былые смуты за спиной. Но врагов у него оставалось много. Он почувствовал это уже через два года, когда чуть не пал жертвой заговора, среди участников которого был друг его детства Гвидо Бургонский, и это было особенно больно. Тогда сил у него было ещё маловато, и пришлось просить помощи у французского короля Генриха 1. В те времена отношения между французскими Капетами и Нормандскими герцогами были ещё традиционно дружественными. Король откликнулся на его призыв. Он не просто прислал помощь, он лично явился к Аржансону во главе большой армии своих вассалов. Но и у заговорщиков были немалые силы, они собрали под свои знамёна около двадцати тысяч человек. Битва, разгоревшаяся на равнине Дюн, была очень ожесточённой. Это была первая большая битва в его жизни. Вильгельм хорошо помнил, как он, ещё совсем зелёный мальчишка, рвался к победе, проявляя отчаянную, безрассудную смелость. Исход этого сражения решило в тот раз перераспределение сил, когда часть мятежников перешла на его сторону. Их он простил, и поступил мудро, потому что впоследствии они стали его верными вассалами. Но побеждённых не пощадил – велел разрушить до основания, стереть с лица земли их замки. И после этой победы имя его было овеяно громкой славой. К двадцати годам он уже твёрдо держал в руках своё герцогство, заставив соседей признать свою силу. А в двадцать один год уже король Генрих просил его помощи в борьбе с графом Анжуйским. И Вильгельм, конечно, помог своему сюзерену.