Буря на озере

— Восемнадцатого утром кто-то мог в камышах возле вашего села перевернуть лодку. Перед бурей или во время нее. Потом оттолкнул лодку на чистую воду, и ее снесло в озеро. Надо найти место, где вытоптан камыш.

— Много времени прошло, — возразил Лопатинский. — Примятый камыш поднялся, а сломанный он мог вырвать с корнем.

— То-то, — вздохнул Шугалий, — мы сегодня искали и не нашли это место.

— Я посмотрю.

— И вот что, — добавил Шугалий. — Возможно, что тот человек вез в лодке велосипед.

Лопатинский кивнул.

— Поискать следы?

— С восемнадцатого не было ни одного дождя. Может быть, и остались.

— Попробую.

— Кстати, у Кузя есть велосипед?

— Даже два. У него и у жены.

— Мы вам благодарны, Степан Степанович, и прошу нас извинить…

— За что же извиняться? Чем смогу, помогу. И не только я — мы с ребятами камыши прочешем.

Шугалий забеспокоился:

— Не хотелось бы, чтобы много народу знало…

Слух пойдет…

— Не волнуйтесь. У меня два товарища — люди надежные и умеют язык за зубами держать.

— Так я на вас надеюсь!

Шугалий пожал Лопатинскому руку, с удовольствием отметив, какая она крепкая и шершавая.

— Вот это человек, — сказал Малиновский, когда они возвращались на берег.

— Наши люди — ого-го! — засмеялся Шугалий. — Народ!

— Любому шею свернет!

— Не любому, — возразил Шугалий. — Он сперва разберется — что и к чему! А рука какая сильная… и шершавая. Вот и у меня когда-то такие же были.

Я до юрфака тоже слесарем был.

— В гараже? — совсем не удивился Малиновский.

— В депо.

— Мой отец тоже в депо работал. Сейчас на пенсии.

— Каждого из нас ждет пенсия, Богдан.

— Вот уж не подумал бы, что вы ждете ее. Что ж, дослужитесь до полковника… — Он улыбнулся так, что Шугалий понял — это главная мечта Малиновского.

В конце концов, почему бы и нет? Ведь недаром говорят, что плох тот солдат, который не мечтает о генеральских погонах.

— Завгородний не посадил бы Кузя к себе в лодку, — неожиданно без всякого перехода сказал Малиновский.

— Да, не посадил бы, — согласился Шугалий.

— Но Кузь мог перехватить его утром на берегу и ударить веслом.

— Конечно мог.

— Однако Кузь, может, и не причастен к этому делу.

— Я тоже думал об этом.

— И тогда Завгороднего убил кто-то другой.

— А вы уже совсем отказались от версии о несчастном случае?

— Отказался.

— А я еще нет.

— Вы?!

— Все может быть, Богдан.

— Но ведь наши данные…

— Девяносто девять сотых, Богдан. А если остается хотя бы одна сотая…

— То есть пока не поймаем убийцу?

— Ищи и найдешь! — оптимистически сказал Шугалий.

— А все-таки найдем, — подтвердил Малиновский, и в тоне его не было ни капли сомнения.

Воскресный базар в Озерске всегда собирал много народу. Подводы из окрестных сел заняли всю площадь; тут прямо с возов продавали свиней и птицу, овощи и фрукты. Визжали поросята, гоготали гуси, резко и недовольно кричали индюки, и вдруг сквозь весь этот гвалт прорвалось и повисло над базаром петушиное пение.

Шугалий остановился, пораженный: казалось, любой звук потонет в базарном шуме, а петух перекричал всех. Но тот вдруг оборвал свое пение, будто устыдившись собственной голосистости.

Капитан походил между подводами, наблюдая, как торгуются люди, хотя и не собирался ничего покупать.

Просто любил базары, шум толпы, ее возбуждение, деловитость и даже какую-то праздничность, любил смотреть, как суетятся женщины — каждая стремится купить быстрее и дешевле, боится, что именно того, что ей нужно, не будет или перехватят из-под носа.

А степенные мужчины долго прицениваются, рассматривают товар и обязательно купят не то, чего хотелось бы жене; тут же, на базаре, по этому поводу возникают ссоры, но долго спорить недосуг; говорят, что на другом конце площади поросята почему-то дешевле, и женщины бросаются именно туда, хотя подсознательно понимают, что гоняются за химерой.

Шугалий перешел к деревянным столам с широкими проходами между ними. Миновал рыбный ряд, немного постоял у полуторапудового сома; тот свисал с обеих сторон стола, доставая хвостом и головой до земли, и мордастый, с красным носом мужчина победно смотрел на людей, выражавших свое восхищение его добычей, — такие красавцы сомы даже в Светлом озере попадаются крайне редко.

На соседнем столе лежала куча красных, только что сваренных раков, и Шугалий не смог пройти мимо: купил полтора десятка, решив заглянуть в чайную, куда привезли несколько бочек «Жигулевского».

Больше покупать было нечего. Капитан перешел в ряд, где торговали ягодами, дал себе самому слово обязательно купить перед отъездом ведро брусники — Верочка любит брусничное варенье, а вепрятина с брусникой у Бабинцов была действительно хороша.

Воспоминание о жене несколько опечалило Шугалия: который уже день он в Озерске, а так и не позвонил домой. Вечером надо непременно заказать разговор. Сегодня воскресенье, и Вера дома. Последнюю неделю ночевала в больнице и сейчас отдыхает. Посмотрел на часы — уже проснулась, поэтому решил позвонить сразу: зачем дожидаться вечера?