Буря над Колдуном. Испытание в Иноземье. Добыча Предтечи

В поле зрения Чарис показалась вторая рука вайверн. На чешуйчатой ладони лежал белый костяной диск. И едва увидев его, девушка поняла, что не в силах отвести от него взгляд. Это вызвало секундное замешательство, а затем…

Не осталось ни берега, не шепчущих океанских волн. Она была в комнате с гладкими стенами, которые слабо переливались, словно покрытые морскими раковинами. В окне на одной из стен виделись океан и небо. На полу — толстый коврик, на нём аккуратно сложенное покрывало из пушистых перьев.

«Усталому путнику — отдых».

Чарис была одна, если не считать пушистого зверька в её объятиях. Но это предложение, а может, и приказ, прозвучало так чётко, словно было произнесено вслух. Девушка опустилась на ковёр и легла, укрыв пушистым покрывалом своё ноющее, покрытое синяками тело, и сразу погрузилась в иное временно–пространственное измерение…

У неё не было часов, чтобы судить о течении времени, и не осталось достаточно чётких воспоминаний, чтобы получить нечто большее, чем куски и фрагменты того, что она испытала, узнала, увидела в том другом месте, иноземье. Её новые знания уходили в область подсознательного и всплывали на поверхность сознания лишь в те моменты, когда возникала необходимость, а она даже не подозревала о существовании в глубинах своей памяти таких тайников.

Она снова и снова просыпалась в своей комнате с окном всё той же Чарис Нордхольм, являясь при этом ещё и кем–то другим, кто получал знания, неведомые людям. Она могла слегка прикасаться к этой могущественной силе, удерживать небольшую её часть, но тайны проскальзывали мимо её сознания, как сквозь пальцы вода, зачерпнутая из океана.

Временами она чувствовала разочарование в своих учителях, какое–то раздражение, словно они находили её абсолютно тупой именно тогда, когда на неё вот–вот готово было снизойти откровение, хотя часто собственная бестолковость вызывала гнев и стыд и у нее самой; к сожалению, девушка никак не могла преодолеть подобные ограничения, хотя она старалась изо всех сил.

Так что же на самом деле было сном: её существование в том, ином мире, или же когда она пробуждалась? Чарис знала об этой комнате и о Цитадели островного королевства вайверн, частью которой та являлась, как и о других комнатах в других местах, находившихся, как она уже знала, не в этой твердыне вайверн. Переносилось ли во снах и её тело? Девушка танцевала и бегала по песчаным берегам вместе со спутниками, которые радостно играли с тем же чувством счастливого освобождения, которое познала и она. И девушка верила в реальность происходящего.

Чарис научилась связываться со своей пушистой приятельницей, по крайней мере, в той плоскости. Её звали Тссту; являясь представителем редкого лесного вида, уже не животное, но ещё не вполне «по–человечески» разумное существо — она представляла собой то переходное звено, которое уже столько веков искал род Чарис.

Тссту и вайверны, как и их существование–полусон, куда она переносилась, вскоре стали для Чарис привычными, и она всё дальше и дальше проваливалась в их памяти во всё менее и менее реальные миры. Но должно было наступить и пробуждение, внезапное и шокирующее, как если бы воин, очнувшись ото сна, увидел перед собой смертельного врага.

Это произошло в один из периодов, когда, на взгляд Чарис, она находилась в реальном мире — в Цитадели на острове, где–то далеко–далеко от фактории. Её спутница по имени Гита обратилась к ней с просьбой разделить с ней сон. Молодая вайверн, похоже, пребывала в каком–то задумчивом состоянии, и Чарис догадалась, что какая–то часть разума собеседницы связана сейчас с кем–то из её рода, находившемся где–то в ином месте, и если бы вайверны пожелали, Чарис могла бы тоже присоединиться к ним.

«Какие–нибудь трудности?» — она мысленно произнесла вопрос, инстинктивно коснувшись рукой мешочка на поясе, где находился её проводник — вырезанный из кости диск, подаренный ей вайвернами. Девушка уже научилась использовать его, хотя и с трудом, чтобы избегать опасности, как в случае с той тварью с раздвоенным хвостом, или для путешествий. Конечно, она не способна вызвать все могущественные силы да, наверное, никогда и не сможет. Даже Мудрейшая, Гисмей, Та–Кто–Читает–Иглы, ничего не говорила об этом, хотя Чарис не понимала, как удаётся самой старшей из вайверн читать фрагменты будущего.

«Нет, Разделяющая–Сны».

И тут же Гита исчезла, отправившись в Иномир. Выражение лица вайверн, когда она исчезала, — Чарис нахмурилась при виде его — было слегка встревоженным, и это беспокойство было связано именно с ней самой.