Буря над колдуном

— Туда, — его голос стал странно безжизненным. Шэнн изумленно смотрел на лицо Торвальда. Все нетерпение офицера, всего секунду назад так ясно читавшееся в его глазах, куда-то исчезло. Это был совсем другой человек, лишь оболочка Торвальда, но внутри что-то совершенно другое. И молодой землянин, подчиняясь безотчетному страху, бросился на Торвальда, вспомнив старые денечки на Свалках Тайр. Он изо всех сил ударил правой рукой по сложенным ладоням офицера. Костяная монета упала на песок, Торвальд покачнулся, шатаясь, сделал еще шаг или два, но не успел он обрести равновесие, как Шэнн наступил на костяной медальон.

Торвальд молниеносно обернулся, выхватив станнер с такой скоростью, что Шэнн мысленно поставил ему отличную оценку. Но его собственный станнер уже был у него в руках, готовый к бою. И юноша торопливо заговорил:

— Эта штука опасна! Что ты сделал — или что она сделала с тобой?

Его вопрос дошел до Торвальда, который снова стал самим собой.

— Что я сделал? — ответил он вопросом на вопрос.

— Ты действовал словно под контролем мозга. Торвальд посмотрел на юношу, сначала с недоверием, потом с возрастающим интересом.

— Начиная с того момента, как ты капнул на эту штуку водой, ты изменился, — закончил Шэнн. Торвальд спрятал станнер обратно в кобуру.

— Интересно, — пожал он плечами, — почему мне пришло в голову капнуть на него водой? Что-то подталкивало меня…

Он провел еще мокрой рукой по подбородку, потрогал лоб, словно у него болела голова.

— Что еще?

— Потом ты повернулся к морю и сказал: «Туда».

— А почему ты бросился остановить меня? Шэнн пожал плечами.

— Потому что когда я коснулся этой штуки в первый раз, я почувствовал какой-то слабый удар. И я видел, что такое люди под контролем мозга… — он чуть не прикусил себе язык за то, что проболтался. Мир, в котором используют людей под контролем мозга, был очень далек от благополучного мира Торвальда.

— Очень интересно, — сухо заметил офицер. — Для парня твоих лет, Лэнти, ты повидал довольно много и, кажется, ты запоминаешь почти все, что видишь. Но насчет этой маленькой игрушки я согласен с тобой. В ней таится какая-то опасность, и она далеко не так безобидна, как кажется.

Он оторвал один из лоскутов изорвавшегося рукава его куртки.

— Будь так добр, убери-ка свою ногу, теперь мы знаем как с ней обращаться.

И Торвальд аккуратно завернул диск в кусочек ткани, не прикасаясь к тому незащищенной кожей, и спрятал сверток.

— Я не знаю, что это — то ли ключ, отпирающий какую-то дверь, то ли ловушка для неосторожных. Я понятия не имею, как или почему она так подействовала. Но теперь мы знаем, что это не просто безделушка какой-нибудь местной красавицы, и не монетка, которой можно расплатиться в ближайшем баре. Говоришь, она направила меня к морю? Ну, что ж, это я могу себе позволить. Может, мы даже вернем эту штуку владельцу, после того, конечно, как узнаем, кто — или что — был этим владельцем.

Шэнн опустил взгляд на зеленую непрозрачную воду, непроницаемую для человеческого глаза. В этих глубинах может скрываться что угодно. Неожиданно Троги показались ему обычными существами по сравнению с неизвестными чудовищами, живущими в сумрачных глубинах морского мира. По сравнению с такой экспедицией, о которой думал Торвальд, еще одно нападение на лагерь Трогов могло показаться цветочками. Однако, когда офицер шагнул в том направлении, в котором минуту назад его гнал диск, Шэнн не возразил ни слова.

Утгард

За час до рассвета поднялся ветер с запада. Волны хлестали о берег с такой силой, что в воздухе повис соленый туман брызг, туман, который пропитывал одежду, волосы, оставлял на коже соленую корку. Однако Торвальд не стал искать укрытия, которое они легко бы нашли в береговых скалах. Их ботинки скользили по грубому песку, кое-где покрытому плавником — мертвенно белым, серым или бледно-лиловым, вынесенным на берег приливами или выброшенным в сезон штормов. Дикий, негостеприимный берег, вызвавший у Шэнна отталкивающее чувство, казался именно той целью, к которой мог привести их этот диск.

Шэнну довелось испытать одиночество в горах, он видел причудливый ночной мир реки, освещенной слабым светом растений, карабкался по голым скалам. Но во всех тех странствиях его окружало то, что он уже видел раньше, на других мирах. Дерево оставалось деревом, хотя и с пурпурными листьями или с красным соком. Камень был твердым, а река — мокрой. Что на Свалках Тайр, что на Колдуне.

Сейчас же он был окружен странной, ни на что не похожей завесой, укрывавшей песок, по которому он шел, висевшей над морем, лежавшей между ним и обломками плавника, выброшенного на берег штормами. Шэнн мог протянуть руку и коснуться песка, ощутить рукой соленые брызги, но все это почему-то казалось декорацией, маской, под которой что-то скрывалось, — и это нечто наблюдало за ним, некий расчетливый разум, обладающий своими ценностями и чувствами, которые Шэнн не мог и не хотел разделять.