Буря настигнет

— Зато теперь все знают, что они действительно порядочные. Тебя ведь наняли специально для меня? Кто-то хочет отомстить или боится того, что я приду по его душу?

— Ты безнадежна… — Ирий нахмурился и потер рукой шею. — Надеюсь, камера тебя исправит. — Он достал из кармана наручники.

В ужасе я попятилась. Лейкопластырей нет, первый раз мы встретились, когда я не на волне телепорта — не могу растаять в любой миг. Смартфон с шокером на столике? До него дотянуться нужно, а я отошла за кресло. Черт подери!

— Ты ведь говорил, что не можешь меня отвести в участок! — Я сжала до побелевших костяшек спинку кресла. — Ты говорил, что я нравлюсь…

Он устало отмахнулся от моих слов.

— Мало ли чего я говорил. То было лишь для того, чтобы затащить тебя в постель.

Скотина — ласкательное для него! Мерзавец — нежное! Козел — комплимент! Конченый гад — возможно, подойдет. Обида мешалась со злостью, жгла и воспламеняла меня. Я выпалила:

— Знаешь, почему я так рано сбежала после секса? Потому что с парнем своим мне больше нравилось. Он нормально занимается сексом, без заскоков, без дурацких игрушек. Страстно и чувственно.

У Ирия дернулся кадык, подбородок резко очертился. В глазах буйство сокрушительной ярости. Ха, поверил.

— Тебе конец. — Он метнулся влево, я — на шаг вправо. У кресла, что выступило буфером между нами, наверняка трусились ножки. Ибо часть моей дрожи уходила в обивку, которую я не отпускала.

— Не превышайте полномочий при задержании, мистер Нордли, — процедила я.

— Не оказывайте сопротивления, мисс Гилмур.

— Черта с два!

Я сильнее подалась вправо, отпуская спинку кресла — Ирий кинулся слева наперерез, перехватил мой взгляд, прикованный к смартфону, и усмехнулся.

— Не упрямься, Беатриса. — В его устах мое имя звучало сказочно-ласково на фоне жесткого приказа. — И ты не пострадаешь. — Он взял смартфон со столика и положил себе в карман.

Вся моя решимость хлопнулась на пол без чувств. Ничего, буду драться. Я отступила к окну, тяжело дыша. На подоконнике стояло такое же искусственное деревце, что и на кухне. Я схватила его и швырнула в Ирия — он повернулся боком, уклоняясь с линии полета, но вазон все равно задел плечо.

Секунда у меня есть. Я помчалась к двери. Четыре шага — и сильные руки обхватили сзади за талию. По инерции Ирий толкнул меня на кровать. Матрац дерзко шибанул по лицу и груди, тяжелое мужское тело прижало со спины, руки притиснули живот к позвоночнику, ноги свисали. Воздух вылетел из легких.

— Попалась? — игривый шепот коснулся уха. — Раз ты говоришь, что я как-то неправильно трахнул тебя в прошлый раз, то скажи: как ты хочешь меня? Страстно и чувственно, без игрушек, что еще?

Я быстро-быстро заморгала, будто пытаясь очнуться и вникнуть.

— В смысле? Пошли в участок! — Я заворочалась. Голова кружилась от нехватки кислорода.

— Сначала потрахаемся. Представь, это ведь, возможно, твой последний секс перед годами одиночества в камере.

— Акула!

Ирий вытащил руки из-под меня и поднялся. Я прикрыла глаза, грудной клетке ничего не мешало наполняться воздухом — какое наслаждение!

— Ты в порядке? Где-то болит?

Если судить по тону голоса, то беспокойство искреннее. Я перекатилась на спину и свесила ноги с кровати. Ирий голодным взглядом смотрел туда, где задралась футболка и оголилась полоска живота. Нечаянно. Я села, опуская край ткани.

— Физически в порядке, морально — в беспорядке.

— Ты в записке писала, что хочешь, чтобы мне было больно так же, как и тебе. Хочешь обмениваться болью? — Он присел передо мной на корточки, положил руки на мои колени и развел их в стороны. — Купим розги или будем обмениваться чем-нибудь более приятным?

Его внимательный взгляд пронзил мою плоть, добрался до души и перебирал ее по перышкам.

— Ты наручники зачем принес?

— Чтобы напугать тебя, моя маленькая бесовка.

— Не твоя, не маленькая и не бесовка. — Я попыталась соединить колени, но Ирий крепко держал, лишь мышцы на его руках напряглись. — Что из твоих слов правда?

— Остановись, пока не стало поздно. Тебя сейчас усердно ищут, но ты не криминальная преступница и, если будешь хорошо скрываться, в конце концов успокоятся, забудут, истечет срок давности дел.

— Надо же. Участком больше угрожать не будешь?

— Я не работаю детективом… уже некоторое время.

— Тебя уволили из-за той статьи?

Ирий молча воззрился на меня исподлобья. Дело дрянь.

— Прости, — пробормотала я, потупившись, и закачала ногой. — И за квартиру прости, ладно?

— Зато мне теперь не нужно разрываться между служебным долгом и тобой.

— Разрываться? Значит, я тебе по-настоящему нравлюсь?

— Но это не значит, что я в восторге от твоего способа заработка.

Я закатила глаза. По потолку расползлась паутина трещинок. Ирий продолжил:

— Ты ведь потрясающе рисуешь. Почему не продаешь картины?

— Потому что нет никакой гарантии, что их будет кто-то покупать.

— Конечно, если они пылятся в кладовке. Что если я предложу заняться их продажей?

— Что? — Я обескуражено уставилась на него, фыркая. — Нет, спасибо, мне не нужна помощь. Сама справлюсь.