Буря (СИ)

Бах. Бах. Как горохом брызнули ядра и бомбы с остальных корабликов. Некоторые проламывали обшивку, некоторые, ударившись под углом, рикошетели, только щепки выбивая. Сашка смотрел снизу вверх на американский фрегат и всё ждал, что вот сейчас откроются порты в фальшборте и канониры накатят огромную пушку. Время шло и ничего такого не происходило.

Бах. Бах. И корронады 24-фунтовые с «Востока» установленные на лафеты от мортир забросили первые бомбы на палубу суперфрегата. Там вспыхнуло пламя и его бросились гасить, видно не было, но вскоре языки пламени исчезли. Бах. Бах и ещё два подарка с мелкой шхуны прилетели на корму «Поухатана».

Прошло уже минут пять боя, а ни один порт на американце так и не открылся. Сашка перевёл взгляд на салинг фок мачты. Людей было не видно, а вот сносимые оттуда небольшие облачка дыма разглядеть можно. Значит, калмыки из «уточниц» поливают дробью девятиграммовой палубу американского корабля. И не только ведь с «Гретты» стреляют и «Восток», и «Мария» имеют своих снайперов, и сейчас из двадцати трёх стволов калмыки, выцеливая канониров, обеспечивают безопасность своих пароходиков. Толку от этих огромных пушек, если к ним артиллеристы просто подойти не могут. И тут ещё ведь важно, что количество патронов у снайперов в разы больше, чем пушкарей на «Поухатане», на нем одиннадцать больших орудий и пять 12-фунтовых маленьких пушечек (5,4 кг). Пусть всех артиллеристов сто человек. Даже с учётом промахов не больше десяти — пятнадцати выстрелов из каждого ружья, и на корабле противника не останется ни одного человека способного зарядить и выстрелить хоть из огромных орудий Дальгрена, хоть из малюток 12-фунтовых.

Коммодор Уильям Дж. Макклюни — капитан гребного фрегата «Поухатан» за время плавания сто раз проклял идиотов, что сконструировали и построили этот корабль. Начать стоит с того, что в первые же две недели они загорелись два раза. Его паровой фрегат был, по существу, обычным парусным судном со вспомогательными паровыми двигателями, не рассчитанным на непрерывную подачу пара. Выхлопные трубы перегревали окружающие конструкции, поджигая их. Пожары без серьезных угроз для экипажа или корабля удалось довольно быстро потушить. На Мадейре коммодор Перри принял решение вместо того, чтобы отложить поход или возвращаться на военно-морскую верфь, отремонтироваться на ходу. Тем более, что два других паровых фрегата также по нескольку раз загорались из-за тех же самых проблем. Инженеры переработали выхлопную систему и благодаря меди, закупленной в Фуншале, столице португальского архипелага Мадейра модифицировали котлы во время плавания в Южной Атлантике. Ну и пришлось немного повозиться с парусами, от искр чуть не загорелись и они один раз.

Потом у Борнео они попали в серьёзный шторм и снова пришлось ремонтироваться на ходу. Потому, корабль и остался на Окинаве в бухте Наха, нужно было все эти временные ремонты и переделки довести до ума. Работы хватало, тем более что Перри забрал с собой для похода в Японию чуть не треть команды.

Когда в бухту стали заходить корабли английской эскадры коммодор Макклюни почувствовал тревогу. Что им тут надо? И откуда вообще они здесь взялись? В Шанхае и Гонконге они разговаривали с английскими офицерами моряками и о приходе сюда целой эскадры те ничего не знали. Хотя, проклятые лайми могли и просто промолчать. Возможно эти прибыли сюда с той же самой целью — заставить японцев открыть свою страну.

Парусные фрегаты тащили на буксире два небольших кораблика паровых и один приличных размеров шлюп. Вскоре парусники лайми бросили якоря около их парусников, а пароходы прошли ещё пару кабельтовых и остановились буквально в половине кабельтова от его «Поухатана».

— Джон, — коммодор махнул рукой подзывая помощника, — не нравятся мне то, что происходит в бухте. Не кажется тебе, что лайми нас окружили?

— Кажется, только хотел…

Бабах. Корабль содрогнулся от попадай в него бомб. Что хотел сказать его помощник Макклюни не узнал, лейтенант Эдвардс с окровавленной головой рухнул к его ногам.

Поухатан

Глава 22

Событие шестьдесят первое

Не иди туда, куда ведет дорога. Иди туда, где дороги нет, и оставь свой след.

Ральф Уолдо Эмерсон