Буря (СИ)

Особенно гадко на душе было от мысли, что никто из всех людей этого дома: Норман, молчаливый слуга и даже сам хозяин, не произвел на нее хорошего впечатления. При мысли о несостоявшемся насильнике девушку замутило, слуга явно понимал ее положение и это очень унижало ее, а вот Алкид, который позаботился о ней, снял цепи, дал еду, воду и одежду и удосужился узнать ее историю, был хуже всех, потому что собирался взять ее, зная, что она человек. Зная, что она равная ему – его соотечественница, наделенная редким даром лечить.

Девушка вынырнула из рассуждений и снова оказалась в реальности. Ошейник был широким, но беспокоил непривычной тяжестью. Сахана уложила свои светло-каштановые волосы в прическу, потому что они все время попадали под ошейник, и шея чесалась. Она поймала себя на мысли, что ждет Алкида. Это было странно, но ей хотелось хоть какого-то развития ситуации. Она вообще не помнила в своей жизни таких моментов бездействия – всегда было слишком много учебы и работы. Она была в постоянном движении. Сидеть и ничего не делать было сложно. Девушка думала, о том, что, возможно, Алкид заберет ее из этой ужасной комнаты без окон. А еще очень хотелось узнать, какой день и какое время суток. Вряд ли он откажется ответить на простой вопрос.

В этот момент послышались шаги, открылась дверь. На пороге появился ее хозяин. Рабыня вскочила на ноги и метнулась к стене.

— Доброе утро, Сахана.

— Доброе утро, – ответила она, чувствуя, что голос ее не слушается.

— Подойди ко мне, – приказал он. Она вяло пошла в его сторону, понимая, что он легко сможет заставить ее.

Алкид рассмотрел ее будто бы заново. Вчера она была растрепанной и грязной в бесформенной рубахе, бледная, с пересохшими губами. Сегодня перед ним стояла симпатичная девушка с яркими зелеными глазами, красивой грудью и тонкой талией, ее волосы пышно лежали на голове и сияли даже в искусственном свете. Она была напугана, от чего глаза смотрели умоляюще и казались просто огромными. Мужчина пожалел, что не овладел ей накануне. Тогда ему было бы проще переступить эту черту, да и для нее весь шок остался бы в предыдущем дне. Сейчас она выглядела такой нормальной, что впору было начать ухаживать за ней, ожидая согласия и благосклонности. Но у него были совсем другие планы. Он точно знал, что делает и не собирался менять решение просто из–за секундного порыва. Изначально он вообще планировал делить ее с другими мужчинами дома. Сейчас эти мысли показались ему самому дикими. Отдать Норману? Василю? Нет, она здесь для него. Только его собственная рабыня. Алкид снял с нее тяжелый ошейник, жалея, что не сделал этого накануне. Подобная вещь не сочеталась с ней. Сахана выпрямилась перед ним, радуясь снятой с себя тяжести, затем столкнулась с ним взглядом и сникла.

— Не бойся меня, – ласково шепнул он, привлекая девушку к себе. Она не сопротивлялась, но он чувствовал, ее ватные ноги и бессильно повисшие руки. Он впился губами в ее губы, сминая их и проникая в рот языком, чувствуя, как приливает возбуждение от ее близости, запаха волос. Платье было тонким и через ткань он мял нежное тело девушки, желая ее немедленно.

Девушка инстинктивно уперлась в него руками, пытаясь отстраниться, но мужчина крепко держал ее. Она, наконец, увернулась от поцелуя и всхлипнула. Это его не устраивало. Так было нельзя, если ей настолько неприятно, то не лучше ли отказаться от плана? Он хотел взаимности, желания с ее стороны и хоть каплю доверия. В этот момент у него мелькнула мысль, насколько проще было бы – будь она дикой. Он бы просто приковал ее к стене или к кольцам в потолке и взял бы. В те дни, когда она была бы послушной, он бы давал ей вкусную еду и гладил, в дни, когда она упрямилась и бросалась на него, он бил бы ее плетью, а потом она бы стала верной как собака и начала бы выполнять его команды. Диких отличал низкий интеллект, отсутствие потомства с рагласианами и вашнирами. Но они могли стать верными и хорошими компаньонами, работниками. Их можно было научить командам. Многие знали минимум сотню слов, употребляя их к месту.

Сахана же была нормальной женщиной. Такие рабы тоже допускались и приветствовались. Про них говорили «не повезло» и обращались с ними как с дикими рабами – дрессировали, били, поощряли, продавали. Сейчас Алкид уговаривал себя не обращать внимания на то, что она рагласианка. Их отношения должны были развиваться без лишних сантиментов. Ей не повезло, она принадлежит ему и обязана делать то, что прикажет хозяин.

Алкид расстегнул пуговицы на платье и спустил его до талии. Сахана стояла как статуя, всхлипывая и тяжело дыша. Она сцепила руки за спиной и ломала пальцы, в попытке не сопротивляться ласкам хозяина. Ее кожа была нежной и мягкой, руки тонкими и слабыми, губы дрожали от ужаса, а глаза она закрыла, чтобы отгородиться от мужчины и уйти как можно глубже внутрь себя. Алкид снял с нее лиф, обнажая грудь и коснулся пальцами соска. Терпение Саханы лопнуло, и она отшатнулась от него, выставляя руки перед собой, глаза ее широко распахнулись, взгляд был отчаянный и злой.