Буря столетия

– Ладно, – соглашается Молли. – Но ты скажи Майку, пусть поставит охрану – возьмет мужчин, сколько ему надо, им все равно сейчас делать нечего – и возвращается. Скажи ему, что его хочет видеть жена.

– Я ему передам.

Она оставляет Молли и начинает пробиваться сквозь толпу к Люсьену Фурнье.

Возле сарая Кэт все еще глядит на свои руки, и теперь в глазах ее начинает появляться проблеск понимания. Она переводит взгляд с окровавленной трости на окровавленные руки… обратно… на трость… на руки… и вверх в бурю. И тут у нее открывается рот до отказа, и оттуда вылетает визжащий вопль.

В кухне мэрии Джоанна, моющая кастрюлю в раковине и оказавшаяся ближе всех к задней двери, поднимает глаза и хмурится. Остальные продолжают заниматься своими делами.

– Вы ничего не слышали? – спрашивает Джоанна.

– Только ветер, – отвечает Кора.

– Похоже было на крик, – говорит Джоанна. Кора вся – преувеличенное терпение.

– Именно так звучит сегодня ветер, дорогая. Джоанна, которая уже сыта своей свекровью по горло, смотрит на миссис Кингсбери и спрашивает:

– А эта девушка из магазина уже вернулась? По-моему, нет.

– Если вернулась, то не через эту дверь, – отвечает миссис Кингсбери.

– Наверное, у них есть свои темы для обсуждения, Джоанна, – говорит Кора с хитрым взглядом. И сопровождает его самым грязным жестом, который только показывают по телевизору (или нет – он все же слишком грязный): она нетуго складывает кулак и похлопывает ладонью по его основанию – с улыбкой.

Джоанна кидает на нее взгляд, в котором читается омерзение, потом хватает с вешалки в углу чью-то парку. Она ей велика, но Джоанна застегивает молнию.

– Моя мать, – говорит Кора, – всегда говорила: «Не надо подсматривать в замочную скважину».

– Я слышала крик.

– Я считаю, что это смешно! – изрекает Кора.

– Заткнитесь, мама!

Кора застыла. Миссис Кингсбери поражена, но поражена приятно. Она явно подавляет возглас: «Молодец, девушка!» Джоанна, понимая, что лучшей реплики на уход со сцены не будет, нахлобучивает отороченный мехом капюшон парки и выходит в воющую тьму.

В подвале Молли смотрит, как Урсула говорит что-то Люсьену, который перестает возиться с комнатной антенной и внимательно слушает. На искаженном помехами экране телевизора – карта штата Мэн. Почти вся она покрыта красным цветом с большими белыми буквами СНЕЖНАЯ ОПАСНОСТЬ! Еще есть надписи: ОТ 3 ДО 5!!! ФУТОВ!!! +СУГРОБЫ, МЕТЕЛЬ. Тем временем погодный диктор объясняет:

– Если вы находитесь в указанных зонах, мы вам советуем оставаться на месте, даже если у вас отключена энергия и нет тепла. В эту ночь главная необходимость – это укрытие. Если вы находитесь в укрытии – не покидайте его. Сохраняйте тепло, кутайтесь, делитесь едой и помощью. Если бывает на свете ночь, когда необходима помощь добрых соседей, то это сегодня. Состояние снежной опасности сохраняется в центральном и прибрежном штате Мэн – я повторяю: в центральном и прибрежном штате Мэн сохраняется состояние снежной опасности.

По лестнице спускаются Джонни Гарриман и Джонас Стенхоуп, неся большие подносы с пирогами и печеньем. За ними идет Энни Хастон, обхватив руками сияющее стальное пузо кофейника промышленных размеров. Молли, все еще обеспокоенная, делает шаг в сторону, чтобы не стоять на дороге. Она внимательно наблюдает за разговором Урсулы с Люсьеном.

– Как, все в порядке, Молли Андерсен? – спрашивает Джонни.

– Отлично. Все отлично.

– Да, будет что рассказать внукам.

– Уже есть.

Между задним крыльцом мэрии и сараем появляется борющаяся с ветром Джоанна. Схваченная с вешалки парка хлопает вокруг нее, как парус, капюшон все время сдувает назад. Но все же она добирается до сарая. Дверь открыта, но Кэт уже в ней нет.

И все же Джоанна останавливается в шести футах от двери. Что-то там не так – она это чувствует, как Урсула.

– Катрина? Кэт? – зовет она.

Ничего.

Она делает еще два шага в жесткий мерцающий свет керосиновой лампы. Смотрит вниз…

…на снег рядом с дверью. Почти все следы сдул или замел воющий ветер, но остался розовеющий след там, где Кэт бросила трость Линожа, хотя самой трости там нет. А рядом след поярче на пороге, где стояла Кэт.

– Кэт? – снова зовет Джоанна.

Ей бы хотелось вернуться – страшно здесь одной под вьюгой, – но она уже зашла слишком далеко. Очень медленно она подходит к двери, придерживая капюшон парки у горла, как старомодную шаль

Из сарая видно, как останавливается на пороге Джоанна, как расширяются от ужаса ее глаза.

В сарае повсюду кровь – на больших коробках с крупой и порошковым молоком, на мешках риса, муки и сахара, на больших пластиковых бутылках колы, оранжада и фруктового пунша. Кровь шипит на стекле лампы, кровь на настенном календаре, кровавые следы на голых досках и брусьях пола. Кровь и на продуктах, которые Билли погрузил в сани. Они видны, поскольку брезента на них нет.

Джоанна в дверях смотрит…

…в угол сарая. Брезент там. Он накрывает тело Билли, но ноги из-под него торчат.