Буря столетия

Натурные съемки шли в Саузвест-Харбор, штат Мэн, и в Сан-Франциско. Еще шли съемки в Канаде в двадцати милях к северу от Торонто, где на заброшенном сахарном заводе были воссозданы главные улицы Литтл-Толл-Айленда. На месяц-другой этот заброшенный завод в городе Ошава стал одним из самых больших съемочных павильонов в мире. Мэйн-стрит Литтл-Толл-Айленда проходила сквозь три тщательно спроектированные стадии заснеженности – от нескольких дюймов до полной засыпанности [6] Когда группа уроженцев Саузвест-Харбор посетила павильон в Ошаве, они чуть не попадали, войдя в высокие металлические ворота заброшенного завода и увидев это. Это было – как в мгновение ока попасть домой. Бывают на съемках дни, полные обаяния сельской ярмарки… но бывают и другие, когда волшебство становится таким густым, что голова кружится. В такой день и посетили съемки люди из Саузвест-Харбор.

Съемки начались в конце февраля девяносто восьмого года в снежный день в Нижнем Восточном Мэне. Закончились в Сан-Франциско примерно через восемьдесят съемочных дней. Когда я пишу эти строки в середине июля, начался процесс монтажа и редактирования – известный как постпроизводственный процесс. Оптические эффекты и эффекты CGI (образы компьютерной графики) делаются по одному слою за раз. Я просматриваю отснятый метраж с временными звуковыми дорожками (многие из них сняты с ленты Фрэнка Дарабонта «Выкуп Шоушенка»), и тем же занят композитор Гэри Чанг, который и будет делать настоящую партитуру к передаче. Марк Карлинер фехтует с «Эй-Би-Си», уточняя даты выпуска – февраль 1999 года кажется наиболее вероятным сроком, – а я смотрю смонтированный метраж с удовольствием, которое бывает у меня редко.

Предлагаемый далее сценарий составляет повествование сам по себе, перекрещен метками – мы называем их «сцены», «наплывы» и «вставки», – которые показывают режиссеру, где резать целое на части – потому что (если вы не Альфред Хичкок, который снимает «Веревку») фильмы всегда делаются по частям. С марта по июнь того же года Крейг Баксли снимал этот сценарий так, как вообще снимают сценарии – без соблюдения последовательности, часто с усталыми от работы за полночь актерами, всегда под давлением, – и закончил, имея ящик кусков, которые называются «поденками» – результаты съемок за день. Сидя на своем месте, я могу повернуться и посмотреть на свой набор этих поденок – примерно шестьдесят кассет в красных картонных коробках. Но странная вещь: сложить эти поденки снова в целую передачу – совсем не то, что сложить из кусочков разрезанную головоломку. Должно бы быть так, но не выходит – потому что фильмы, как книги, почти всегда живые существа, со своим дыханием и сердцем. И сложение частей дает обычно меньше целого. В редких и удивительных случаях оно дает больше. На этот раз оно даст больше. Я надеюсь на это.

И последнее. Как быть с людьми, которые говорят, что фильмы (особенно телевизионные) – вещь более низкая, чем книги, что они одноразовые, как бумажные носовые платки? Что ж, теперь ведь это уже не так? Этот сценарий, спасибо добрым людям и издательству «Покет-Букс», теперь всегда под рукой, когда вам захочется его посмотреть. И само шоу, как я надеюсь, тоже в конце концов появится на видеоленте или видеодиске – как многие книги в твердой обложке выходят в конце концов в варианте с бумажной обложкой. И его всегда можно будет купить или взять напрокат, когда (и если) захочется. И как с книгой, которую можно перелистать назад и прочесть упущенное из виду или еще раз просмаковать особо понравившиеся страницы, то же самое делается и с лентой, только вместо пальца используется кнопка перемотки на пульте управления. (А если вы из тех ужасных людей, которым обязательно надо заглянуть в конец, для вас есть кнопка ускоренного показа или поиска… хотя я предупреждаю, что за это вы будете гореть в аду).

Я не буду спорить ни за, ни против утверждения, что роман по телевизору равен роману напечатанному. Я только скажу, что, если убрать отвлекающие моменты (рекламу «тампаксов», автомобилей, местные новости и многое другое), я бы считал это возможным. И я еще напомнил бы, что человек, которого большинство студентов литературных отделений считают величайшим английским писателем, работал в устном и визуальном жанре, а не (по крайней мере не в первую очередь) для печати. Я не пытаюсь сравнить себя с Шекспиром – это было бы даже не смешно, – но я думаю, что он, вполне возможно, писал бы для кино и телевидения, не говоря уже о Бродвее, живи он сегодня. И даже, может быть, звонил бы в «Стандарты и Практику» и пытался их убедить, что сцена насилия в пятом акте «Юлия Цезаря» необходима… не говоря уже о том, что написана со вкусом.