Буря страсти

Тихонько вздохнув, Эмили вернулась в тихий дом и стала понемногу успокаиваться. Готовя хлеб, она снова погрузилась в воспоминания. Однажды Джерри снял пелену самообмана с ее глаз и заставил Эмили увидеть себя такой, какой ее видели все мужчины. Повзрослев, она научилась держать при себе свои немодные мечты о домашнем уюте и семье, но хранила их в тайных уголках своей души. Жестокость Джерри заставила ее избавиться от этих фантазий и жить по-другому. Она думала, будто смирилась с реальностью, и научилась довольствоваться тем, что дала ей жизнь. Но судьба снова – жестоко и без всякой необходимости – насмехается над ней.

Эмили одернула себя. Такие мысли не только бесполезны, но и опасны. Она должна испечь хлеб, а потом работать над рукописью.

Издатель приедет в половине третьего. Остается надеяться, что дядя Джон вернется вовремя, чтобы встретиться с ним. Каким бы блестящим ученым ни был ее дядюшка, в более приземленных вопросах он вел себя как ребенок.

В два часа дня Эмили аккуратно сложила машинописные листы и убрала со стола. Потом поднялась наверх, умылась, причесалась и слегка накрасилась.

– Ты такая бледная, – говорила Грейси своей сомневающейся сестре. – Тебе надо делать макияж. Но не яркий, а легкий.

Эмили пришлось признать, что розоватые румяна, легкие дымчатые тени для век, тушь и красивая губная помада делают ее лицо выразительнее.

Делая макияж сейчас, она решительно убеждала себя в том, что приезд Мэтта не имеет к этому никакого отношения. Меньше всего ей хотелось привлекать внимание мужчины, который уже дал понять, что она нужна ему только как партнерша для секса.

– Я хочу произвести благоприятное впечатление на издателя своего двоюродного дедушки, – быстро сказала она себе. Ей нравится работа и образ жизни, которые презирают многие ее сверстники, но она не должна выглядеть как серая мышь.

Эмили не была красавицей, но Грейси права: макияж действительно придавал ее лицу изысканности, тени для век акцентировали неброскую красоту ее глаз, и тушь подчеркивала удивительно густые ресницы.

Она надела зелено-синий клетчатый килт, подаренный родителями на Рождество, и ярко-желтый свитер. Этот наряд был гораздо моднее и красочнее всего, что она носила прежде. Эмили поправила прическу и поспешила вниз, чтобы приготовить закуски для послеобеденного чая.

Это заняло больше времени, чем она ожидала. Неся поднос в кабинет, она услышала гул машины на улице, и вскоре Мэтт и ее дядя вошли в холл.

Она напряглась, услышав, что они идут в кабинет.

– А, хорошо, что ты заварила чай, – сказал дядя, входя в кабинет. – Сегодня очень холодный ветер. Я так понимаю, наш гость еще не приехал?

– Он приедет не раньше половины третьего, – машинально ответила Эмили, пялясь на Мэтта. Он стоял в дверях, просто наблюдая за ней, отчего у нее чаще забилось сердце.

Ее дядя все еще говорил, но Эмили его не слушала. У нее пересохло во рту, она испуганно вздрогнула.

– Мне надо налить воды в чайник, – произнесла она.

– Эмили, принеси еще одну чашку. Я хочу, чтобы к нам присоединился Мэтт. Он уже общался с издателями.

– Немного, – скромно сказал Мэтт. – Я публиковал небольшие статьи и учебник.

Говоря с ее дядей, он смотрел на Эмили. Она не понимала, зачем он сознательно смущает ее. Вскоре она заставила себя образумиться. Не надо воображать то, чего нет. Мэтт просто хочет с ней переспать.

Она словно спустилась на землю после долгого витания в облаках, и ей стало тошно. Отведя от Мэтта взгляд, она поняла, что ее трясет от нервного напряжения. Она подошла к двери, и от страха у нее скрутило живот.

– Я помогу с чаем, – вежливо предложил Мэтт.

Эмили потеряла дар речи. Она просто покачала головой и чуть не побежала мимо него на кухню. Закрыв за собой дверь, она несколько секунд прижималась к ней спиной, а потом медленно и осторожно подошла к чайнику.

Она услышала звук подъезжающей машины, пока готовила чай, а затем твердые, решительные шаги в холле. Очевидно, Мэтт тоже услышал машину и решил впустить издателя.

Через несколько секунд дверь кухни открылась и вошел Мэтт.

– Он приехал.

– Да, я знаю. – Она обернулась и натянуто улыбнулась. – Я сейчас принесу чай, – пренебрежительно прибавила она, но Мэтт не уходил.