Буря света

Когда прогремел взрыв, стражи пришли в замешательство – некоторые из них выбежали в сад, в то время как другие остались на месте, пытаясь отыскать своих лидеров. Но Зейл сумел ускользнуть и спрятаться, а вскоре вновь остался в одиночестве.

Казалось, что коридоры и залы тянутся бесконечно. Здесь было куда темнее, поэтому высоко над головой тянулись ряды желобов, в которых горело пламя. На стенах висели головы демонов всех форм и размеров, а также оружие – громадные мечи, копья, цепи с шипами и металлическими прутьями. Некромант прошел через атриум, украшенный чем-то вроде гобелена, сотканного из легких нитей и отражающего движущиеся картины великих битв, которые тысячелетиями происходили между Небесами и Преисподней. Зейл видел выпотрошенных демонов, небеса, почерневшие от бедствий, летящих ангелов, землю, растерзанную и извергающую чудовищ. Он видел, как Единое Зло и архангелы сходятся в битве в недрах самой Преисподней. И видел дракона, сияющего точно созвездие в ночном небе.

Проходя через каждую комнату, он чувствовал себя все больше и больше, он становился почти непобедимым, и тьма, навалившаяся на него, начала отступать. Возможно, он единственный выживший из хорадримов, но разве это важно? Он все еще может пробраться в Зал Совета и выкрасть камень из-под носа воинов света, выполнить свою миссию, которую поклялся завершить. И если они все же обнаружат его, он будет сражаться насмерть и заберет с собой как можно больше врагов. Он уже уничтожил стражников и Гилис, так почему бы не убить еще парочку?

«Может, следует вообще забыть о камне? – подумал Зейл. – Может, важнее само сражение?» В конце концов, разрушитель, который пришел за ними, был воином света, и вполне возможно, что его послал выследить их сам Империй. К тому же некромант подозревал, что Сикарай действовал совместно с призраками.

Призраками, которые убили Сейлин.

Совершенно ясно, что архангелы в ответе за то, что с ним случилось. Они заслуживают смерти за свои грехи.

– Убери его, – пробормотал Гумберт. – Хочешь, чтобы они нас заметили?

Зейл осознал, что достал кинжал.

– Успокойся, Гумберт, – ответил он. – Я знаю, что делаю.

– Ты думаешь, что сможешь зарезать их всех? Это место играет с твоим разумом, парень! Не делай глупостей. Помни о Равновесии. Ты пришел, чтобы восстановить его, а не ради мести, Зейл! Это не ты.

Незнакомые ощущения пронеслись по телу некроманта, пытавшегося вернуть контроль над своими мыслями. Гумберт прав: он забыл, чему его учили, и позволил Небесам овладеть им. И все же ему казалось, что он не в силах отпустить ту ярость, которую чувствовал, тот всепоглощающий огонь, который горел внутри и не поддавался контролю.

Откуда-то спереди, где коридор переходил в более просторное помещение, донесся шум. Зейл вжался в стену, на которой висел ряд оскаленных голов с остекленевшими глазами, и медленно двинулся в тот угол зала, откуда доносился шум, осознавая, что его разоблачили. Мысль о рукопашной схватке заставила его сердце биться чаще, а кровь кипеть. Он чувствовал, что за углом находится архангел, может, даже сам Империй. «Вот я и увижу, истекают ли архангелы кровью».

– Осторожно, парень, – произнес Гумберт. – Осторожно…

Но Зейл уже не слышал. Он выпрыгнул вперед, держа наготове кинжал, сверкающий яростным огнем…

И налетел прямо на Джейкоба из Стаальбрика.

* * *

Микулов плыл обратно через глубокие воды, а крики умирающих монахов Монастыря Парящих Небес эхом отдавались в его голове. Он наблюдал за ними сверху, словно бог солнца, и когда убийцы подобрались ближе, точно обезьяны, взбирающиеся по высоким лестницам, сотканным из света и музыки, он выпустил волну разрушительной силы, которая вырвала стены монастыря как спички и разорвала тела на куски, конечность за конечностью.

Патриархи собрались в зале для молитвы и уселись в круг, скрестив ноги, напевая молитвы богам. Волна силы подхватила их ветром, приподняла над землей, срывая плоть с костей, расщепляя на стихии, делая их едиными со всем сущим.

Микулов смотрел, как место, где он вырос, растворяется в воздухе, и почувствовал, как его самого разрывает на куски; как слои, из которых он сделан, рвутся один за одним, пока у него не остается ничего, кроме бьющегося сердца, которое тоже замолкает в тот миг, когда ангелы нисходят в его мир и мечами из чистого света рубят и сжигают землю до пустой дымящейся оболочки.

Голова Микулова трещала. Он сел. На резных колоннах вокруг него виднелись следы огня, а в полу из полированного камня образовалась тонкая трещина. По всему коридору валялись куски доспехов – единственное, что осталось от стражей воинов света. На мгновение оглядев дело рук своих, монах ощутил благоговение, а затем оно уступило место печали. «Я причинил вред самим Небесам».

Это казалось невозможным. Он убил ангелов. Что все это значило?