Буря в Кловерфилде (СИ)

Ее прервал возмущенный вопль Пуховки. Белый фамильяр вскочил ей на колени и принялся жаловаться. Беата вздрогнула и огляделась. В углу комнаты Пламя с аппетитом поедала мышь-полевку, хрустя костями. Мгла облизнулась и тихонько мяукнула. Пуховка заорала еще громче и с явным отвращением. Беата бросила взгляд на часы и досадливо вздохнула.

— Мне пора кормить фамильяров. И заканчивать сеанс.

— Уже? Госпожа, не бросай нас! Мы так по тебе скучали! — Гиль вскинулся. — Когда ты позовешь нас снова?

— У госпожи важные дела, — строго заметил Эйне, — как будет время, так и позовет. В следующий раз расскажешь ей, как попал во дворец и стал ее охотником. И о пророчестве твоей матери.

— Раскомандовался, — проворчал Гиль, — про себя лучше расскажи, беглый преступник. Если бы я тебя тогда поймал, я бы разбогател и стал самым известным охотником в империи.

— Не поймал бы. Ты слишком непослушный для этого, — неожиданно усмехнулся Эйне.

Гиль фыркнул.

— Наоборот. Я слушал того, кому надо было заткнуть рот и как следует отдубасить. Отравитель ты, Эйне. Заклинатель змей. Всю жизнь мне поломал и должен ответить за это.

— И когда тебе надоест эта шутка? Мы уже умерли, а ты до сих пор мне это припоминаешь. Хотя я тебя и пальцем не тронул тогда.

— Но все равно отравил. А пальцами не трогал правильно: они все остались при тебе. И не сломанными.

— Что? О чем вы говорите? — Беате стало любопытно.

Кецали переглянулись и приняли невинный вид. Это явно была какая-то личная история.

— Мы расскажем, если госпожа пожелает послушать, — лукаво пообещал Эйне, — о том, как опасно быть талантливым кецалем, охоте на косатку, рысь и коршуна, и торжестве справедливости. А еще о сбывшемся пророчестве, лучшем охотнике и одной его неудаче, змее, задушившей мангуста и тем выдавшей свое настоящее имя. Но я не обещаю, что моя история будет интереснее истории Гиля. Мы будем ждать тебя, госпожа. Столько сколько потребуется.

— Но лучше приходи поскорее, — Гиль обаятельно улыбнулся ей, — не оставляй нас тосковать в одиночестве.

— Увидимся, — попрощалась Беата и, с трудом подавив любопытство, свернула спиритический сеанс.

И лишь направившись к мискам своих фамильяров, вспомнила, что он должен был стать первым и последним.

Глава 2

Призыв фамильяра у Даны едва не обернулся для Беаты сердечным приступом. Она снова пришла к ученицам в дом, отдала пальто и шарф Лили, приняла из рук Эвы чашку чая и почти села в кресло, но невольно обернулась и встретила взгляд полный ненависти и жажды крови.

Беата охнула и отшатнулась, роняя чашку, а зловещий черный кот выпустил когти и изготовился к прыжку.

— Мак! Ко мне!

Тот соскочил с кресла и помчался к Дане. Прыгнул ей на руки, обернулся, сверля Беату жутким взглядом, и замер подобно сфинксу.

Сфинксом он и был. Вернее, она.

Черным, уродливым и почти лысым: легкий пушок не скрывал морщинистую кожу, а лишь подчеркивал отсутствие нормальной шерсти. Дана погладила питомца по голове. Взгляд кошки смягчился и стал менее угрожающим: уже не зверь-людоед, а профессиональный убийца, не питающий к жертвам личной неприязни. Но Беата ей явно не понравилась.

— Извините.

Дана усадила фамильяра на стул. Эва и Лили переглянулись: у ног одной вертелся непоседливый колли, а вторая держала на руках свою белоснежную красавицу. На фоне элегантной и пушистой Полли голый черный сфинкс выглядел еще уродливее.

Беата щелкнула пальцами, склеивая разбитую чашку и испаряя разлитый чай. Села в кресло.

А впрочем, кто она такая, чтобы осуждать чужие вкусы? Может, Дана мечтала о подобном монстре с самого приюта?

— Почему ее кличка Мак?

— Маковое зернышко. Они черные. Цветок мака — символ вечного сна и смерти.

— Поэтично, — похвалила ее Беата, — а сфинкс — дитя хтонических чудовищ. Ты нарочно решила сделать ее устрашающей, а не миловидной?

Дана ответила не сразу.

— Нет. Она случайно такой получилась.

Повисла неловкая пауза.

— А какой она должна была выйти? — спросила Беата.

— Обычной короткошерстной кошкой. Я не хотела ее вычесывать каждый день, как Эва чешет Полли, — коротко ответила Дана и замолчала.

Беата недоуменно взглянула на Мак. Если Дана представляла стандартную черную кошку, то как у нее могло получиться вот это?

— Во время призыва что-то пошло не так? Какие ингредиенты ты использовала? Может, что-то противоречащее друг другу? — спросила она.

Дана не успела ответить: вперед выступила Лили. Губы у нее дрожали.

— Наставница, это я виновата! Я испортила призыв фамильяра! Дана, прости меня!

— Что ты сделала и зачем? — нахмурилась Беата.

Лили всхлипнула.

— Я спросила Дану, какой характер будет у ее кошки и что она для этого использует. Но Дана сказала: «Фамильяры послушны и любят хозяек. Мне больше ничего не надо». Я боялась, что у нее получится не кошка, а оживший мертвец с таким подходом! Вот и добавила кошачьей мяты, спрятав ее среди трав! Это моя вина!

Эва вздохнула и сочувственно покачала головой. Лили виновато посмотрела на Дану.

Та молчала.

Беата закатила глаза.