Буря в старом городе (СИ)

— Ну, меня, например. Поделитесь, и я лично доставлю вас домой.

Блатас сидел, свесив руки.

— Я хочу есть. Ваша еда — это ужас…

— Хорошо, — улыбнулся Майнер. — Сейчас мы поедем в одно хорошее местечко подальше от этих стен.

* * *

Они сидели за столиком вразвалку, уже насытившись говяжьим гуляшом с кнедликами. Рюмочка коньяка заставила адвоката Блатаса разговориться.

— В юности я был вынужден пойти в услужение в дом Риччи, — начал свой рассказ этот худой и рыжий человек. — Это была достаточно зажиточная семья председателя артели рыбаков и поэтому служба в ней считалась хорошим местом. Дело было в Лидо ди Езоло. Мой хозяин — Адриано Риччи был уже не молод и вдов. А Джулия была юна и красива. Честно признаюсь — был тайно в неё влюблён. Вы не представляете, комиссар, какая это была красавица — черноволосая, с тёплыми карими, очень красивыми глазами, нежным голосом. Но на меня она внимания не обращала, так как была сильно увлечена неким Пьетро Пеллигрини.

— А кто он был такой? — спросил Майнер. — Где они познакомились и как?

— Где и при каких обстоятельствах состоялось их знакомство мне неизвестно, но знаю только, что он принадлежал к священному ордену инквизиции и сочетаться с ней браком не мог. Но, как известно, любовь не обманешь! Джулия ходила к нему на тайные встречи и так получилось, что она забеременела от него. Она как могла скрывала беременность от отца. Когда же всё всплыло наружу — уехала в загородный дом и подолгу жила там, вдали от семьи, объясняя это тем, что ей показан лесной воздух.

— Вы прислуживали ей?

— Когда она жила в городском доме своего отца — да, — пояснил Блатас. — Но у неё была служанка Фульвия — весёлая, разбитная девчонка, она во всём помогала госпоже и, как могла, скрывала её грех. Помню, что Джулия очень боялась гнева отца, который мог обвинить её в том, что она опозорила их род. Как-то вызвал меня старик — отец её и велел ехать в загородный дом отвезти кошель с деньгами.

Встретила меня встревоженная Фульвия — в этот вечер госпожа Джулия чувствовала себя дурно. А ночью начались преждевременные роды. Пришлось срочно послать в город за врачом, а Джулия велела ещё и позвать её возлюбленного — этого Пьетро Пеллигрини. Он приехал, очень волновался и молился. Вскоре прибыл и доктор — ещё достаточно молодой мужчина… Ночью Джулия родила девочку, но сама была в беспамятстве. Пеллигрини тот час же пригласил меня и врача, принимавшего роды, в отдельную комнату и строго велел ничего никому не говорить. Затем приказал мне приготовить фонари и лопату.

Вскоре мы отправились в окрестный лес, одной стороной примыкавший к дому. Зашли в самую глушь. Пеллигрини сам нёс на руках плачущего ребёнка, никому не доверяя и ничего толком не объясняя. Потом велел мне выкопать яму. Врач видимо заранее всё понял, потому стоял молча, явно чувствуя себя не в своей тарелке, с тревогой наблюдая, как я рою могилу, а Пьетро качает ребёнка, усыпляя его.

Когда всё было готово — Пьетро Пеллигрини положил спящую девочку под куст, а к нам обратился с такими словами:

— Это дитя, рождённое в грехе, противно богу и должно умереть. Если правда выйдет наружу — моей жизни придёт конец! Такое у нас не прощается! Крупные неприятности ожидают и сеньору Джулию — отец может изгнать её из родного дома, лишить наследства. Поэтому нам необходимо предпринять важные и решительные шаги. Вы должны мне дать обет молчания. Конечно, молчание чего-то стоит… Но… это не всё! Вы похороните ребёнка и тогда получите щедрое вознаграждение.

И Пеллигрини назвал крупную сумму, о которой мы и мечтать не могли.

— Да, хорош отец! — возбуждённо сказал Майнер. — И вы согласились?

— Пришлось, — тяжело вздохнув, произнёс Блатас. — Но мы были тоже не в себе, испытывали ужас от того, что нам придётся совершить и стали уговаривать Пьетро не делать этого. В конце концов ребёнка можно подбросить на порог чьего-либо дома или приюта. Или отдать цыганам. Но Пеллигрини был твёрд!

— Что он говорил?

— Он нам возражал, даже спорил! Он утверждал, что в таком случае дитя ждут мучения не меньшие — бедность, возможно болезни, безотцовщина, а сейчас в наших силах эти мучения прекратить раз и навсегда. Так он нас долго просил, обещал золотые горы и всё-таки уговорил. А потом снял с плеча мешок, который был при нём, вынул деревянный гробик (купленный им видимо заранее) и покинул нас.

— И вы выполнили то, о чём он просил?

Блатас нервно махнул рукой.

— Послушайте…Когда Пеллигрини исчез за деревьями, этот молодой врач заявил мне, что в этом мерзком и богопротивном деле он участвовать не собирается, что ему жаль бедную девочку. Врач стал уверять меня, что заберёт ребёнка и сам решит его судьбу и никто ничего не узнает. Что было делать? Я согласился. Но нужно было сделать вид, что мы его заживо похоронили.

— Так. И что же дальше? — нетерпеливо спросил комиссар.