Буря времен года

Я быстро встаю, переполненный адреналином. Головокружение исчезло. Эмбер широко раскрытыми глазами смотрит на мою губу, куда пришелся ее удар. Я провожу языком по ране и обнаруживаю, что она уже почти затянулась.

Наши взгляды встречаются.

Мы вошли в контакт, кожа к коже. Это должно было досуха меня истощить, но, вопреки ожиданию, придало мне сил. Следовательно, я был прав. Стазисная камера – это не аккумулятор, а всего лишь приемник, станция хранения нашей энергии. А батарейки – мы сами. Как известно, каждая батарея имеет два полюса: положительный и отрицательный, анод и катод, клемму, отдающую заряд, и клемму, заряд получающую.

Мы с Эмбер образовали свой собственный замкнутый контур.

Она прислоняется к стене. Прижимает пальцы к вискам.

– Какого черта только что произошло?

Я дотрагиваюсь до ребра, куда она меня ударила, и не чувствую боли. Даже ссадины нет.

Вот почему нас вознаграждают за насилие, вот почему поощряют ненависть друг к другу. Вот почему я не должен находиться здесь. Вот почему нас наказывают за поцелуй. Вот почему нас исключают за проникновение в Перекрестье. Не потому, что мы причиним друг другу боль, а потому, что исцелим друг друга. Внезапно все мои, казалось бы, недостижимые фантазии о том, чтобы взять Флёр за руку и сбежать с ней из этого места, кажутся не такими уж невозможными. Она сказала, что бегство – это лишь мечта, которой не суждено воплотиться в действительность. Но это было до того, как мы поняли, что это реально. До того, как она опустилась ниже красной черты.

Если бы только она знала… если бы я мог найти способ сказать ей об этом… согласилась бы она бежать со мной? Сумели бы мы выбраться из Обсерватории и убраться подальше от нее и от лей-линий до следующей Зачистки?

Я опускаю руку в карман и нащупываю ключ-карту. Она вдруг кажется мне очень тяжелой, будто сделана не из пластика, а из золота.

В крике Эмбер слышится паника.

– У тебя есть тридцать секунд на то, чтобы объяснить, что происходит!

– Мне надо идти, – бормочу я.

Рискованно рассказывать что-либо Эмбер. Она скорее перережет мне горло, чем позволит что-нибудь выкинуть. Особенно когда у нее в деле собственный интерес. Держась от нее на расстоянии вытянутой руки, я натягиваю ботинки и направляюсь к двери. Голова разрывается от бесчисленных вопросов и бесчисленных же возможностей. Я даже не замечаю, как Эмбер пинает меня по лодыжкам, обращая против меня мою движущую силу, и я плюхаюсь лицом в коврик.

– Если ты сейчас уйдешь, ничего мне не объяснив, клянусь Геей, я расскажу ей все, что мне известно!

Я медленно поднимаюсь и устремляю взгляд ей в лицо, заставляя ее смотреть на себя снизу вверх.

– И что же тебе известно?

– Что ты прокрался сюда с украденной ключ-картой. Что затеял драку со мной и…

– И что? – Эмбер открывает было рот, но тут же снова его закрывает. – Кто тебе поверит? – Она ничего не сможет доказать. В противном случае рискует навсегда покинуть Осеннее крыло и даже быть исключенной. Кронос скорее прирежет ее, чем позволит подобным слухам распространиться по общежитиям, подобно лесному пожару. У меня дрожат губы, из носа капает кровь. Сухожилие на лодыжке, по которому пришелся удар Эмбер, болит. – Облегчи себе жизнь, забудь о том, что видела меня здесь.

Я получил то, за чем пришел. И ничем ей не обязан. Я накидываю полотенце себе на голову и ковыляю к двери.

9 Подступаясь к тайнам

Джек

Я захлопываю книгу басен и швыряю ее через нашу комнату в общежитии, едва не попав в фальшивое окно. Чилл ворочается на своей койке в соседней комнате. Я тру глаза. Нос все еще болит от падения на тренировочный коврик. Пурпурно-зеленое северное сияние на экране окна такого же цвета, что и мои синяки. Мне давным-давно следовало лечь в постель, но сон не шел. Я прочел басню из книги профессора, отмеченную загнутым уголком страницы, – это была история про льва, влюбившегося в девушку и отдавшего свои зубы ради того, чтобы быть с ней. Хоть эта басня ничего и не значит, все же напомнила мне о Флёр, любительнице брать в библиотеке именно такие трагические книги. Потому что, несмотря на все жертвы, льву и девушке не суждено быть вместе, и осознание того, что у истории дерьмовый конец, заставляет меня возмущаться еще больше.

Я касаюсь своей распухшей губы. Каждый дюйм моего тела измучен и болит. Всего несколько часов назад я полагал, что у меня есть все ответы. Я догадался, как сохранить нам жизнь в обычном мире, но не придумал способа доставить нас туда. Ноэль застукала меня, когда я пробирался обратно в Зимнее крыло. Бросив один-единственный взгляд на мою разбитую губу, она выхватила свой ключ-карту у меня из руки и умчалась, не сказав ни слова. А эта карта была моей единственной надеждой выбраться из Обсерватории. Даже если мне удастся убедить Флёр бежать со мной следующей весной, я не смогу бросить Чилла. Кронос уничтожит наших кураторов, едва о нашем исчезновении станет известно, поэтому я ни за что не ушел бы, не взяв его с собой.