Буря Жнеца (ЛП)

– Не понимаю Маску, – нахмурился Брол Хандар.

– У него нет выбора, – объяснила Атрипреда. – После Предегара – нет. Он пожинает плоды нетерпения. Мы его сделаем, Смотритель. Но при малейшей возможности он заставит нас дорого заплатить за победу.

– Ваши маги могут закончить все еще до начала!

– Посмотрим.

Солнце неумолимо взбиралось в зенит, упорно превращая день в гибельное пекло. На морском дне показались первые трещины – это подсыхала поверхность. Но грязь под ними, разумеется, остается вязкой и глубокой.

У Биветт осталось двое магов – третий умер несколько дней назад, не сумев оправиться от вражеского удара под Предегаром. Один всадник сумел уничтожить троих магов. Одной проклятой стрелой. Брол увидел, как маги ковыляют – медленно, словно старцы – по кромке высохшего моря. Они расположились по краям клиньев пехоты. Волны гибельной магии ринутся под углом, сходясь в глубине строя Овл’дана, чтобы увеличить площадь разрушения.

Атрипреда, кажется, сделала незамеченный Смотрителем жест, потому что подбежал гонец. Она обратилась к Эдур: – Время. Возвращайтесь к воинам, Смотритель.

Брол Хандар скривился: – Снова в задние ряды.

– Вы еще вступите в бой, Смотритель. Уверена.

Он не поверил, но промолчал. Отошел на два шага, обернулся: – Да будет сей день днем конца войны.

Атрипреда не ответила. Вряд ли она и расслышала его слова, потому что тихо говорила с солдатом, который пришел с Бролом. Он заметил, что на ее лице выразилось удивление. Затем она кивнула.

Брол поглядел на солнце и пожалел, что здесь нет теней родного леса. Направился назад, к арапаям.

***

Сидящий на валуне Тук Анастер еще немного понаблюдал за играми малышей; затем скатал тонкую кожу в свиток и сунул ее в сумку. Туда же отправился почти пустой сосуд со смесью угля, костного мозга и сока ягод генфа. Встал, посмотрел на небо, направился к лошади. Семь шагов – а вязкая грязь успела облепить мокасины. Привязав сумку в луке седла, он склонился и счистил ножом как можно больше грязи.

Овлы собирались слева. Они встали и принялись ждать, пока летерийские силы, что находились в пятистах шагах, не сформируют порядки для наступления. Воины Красной маски казались необычайно молчаливыми – ведь это не привычный им тип битвы. – Нет, – пробормотал Тук. – Это тип, привычный для Летера. – И он поглядел в сторону врагов. Классические «зубья пилы». Три клина тяжелой пехоты. Но эти отряды неизбежно смешаются, когда добредут до овлов – спотыкаясь, сталкиваясь и скользя на каждом шагу. Всё к лучшему. Мощного лобового удара не будет – скорее целые шеренги солдат упадут лицами в жижу.

– Ты ускачешь, – сказал Ливень. – Ты так задумал. Но я слежу, Мезла…

– Ох, да хватит тебе. Не моя вина, что Маска так невысоко тебя оценил. К тому же, – добавил он, – лошадь едва смогла бы шагать. Наконец, Маска сказал, что хочет держать меня и мои стрелы поблизости, на случай, если К’чайн Че’малле не справятся.

– Они справятся!

– О! И что ты знаешь о К’чайн Че’малле, Ливень?

– Я знаю то, что говорит Красная Маска.

– А он много ли знает? Что еще важнее – откуда знает? Ты не удивлялся? Никогда? К’чайн Че’малле были демонами этого мира. Тварями из далеких времен. Везде, кроме здешних мест, они вымерли. Так откуда они здесь, ради Худа? Почему они стоят на стороне Маски, рьяно выполняя его прихоти?

– Потому что он Красная Маска, Мезла. Он не такой, как мы. Да, я вижу, в твоих глазах пылает зависть. Ты презираешь всех, кто лучше тебя.

Тук опустил руки на холку лошади. – Подойди, Ливень. Погляди в глаза лошадки. Скажи, в них видна зависть?

– Безмозглый зверь.

– Скорее всего, она сегодня погибнет.

– Наверно.

– Ты глядишь так же, Ливень. Слепая готовность. Готовность поверить во все, во что тебе хочется поверить. Красная Маска для тебя – как я для бедной лошадки.

– Не хочу тебя слушать.

Юный воин ушел. Гневно – напряженная походка быстро стала неуклюжей, ведь грязь налипла и на его обувь…

Дети кидались друг в дружку комьями грязи и смеялись. Самые младшие. Те, что постарше, молчали, кидая взгляды на вражескую силу. Зарычали рога. По краям строя появились две фигурки с внушительной охраной.

«Маги.

Началось».

***

Далеко на западе солнце еще не встало. В ничем не примечательной деревне на день пути от Летераса, где вчера умерло слишком много народа, на краю конской поилки, что у единственной таверны, сидели трое тяжелых пехотинцев Третьей роты. Фаларийцы Оглянись, Спешка и Мелоч были близкими родичами – по крайней мере так думали все, сразу замечая типично фаларийские черты: огненно-рыжие волосы, голубые глаза и оливковая кожа коренного населения главных островов, называющего себя ходунами. Они и сами привыкли считать приятелей родичами, хотя и не знали друг друга до поступления в Малазанскую Армию.