Буря Жнеца

– Нужно вернуться ко мне домой, – объяснила она. А сердце содрогалось под когтями ужаса. «Еще один. То, что я сделала с прежним… Прости Странник! Еще один…» – Я сохранила меч, – добавила она вслух. – И хочу закопать у порога. «А потом? Я опущусь на колени и закрою грязными руками лицо? Завою, предвидя грядущее горе? Что я смогу подарить тебе, Тралл Сенгар? Мои бремена?»

– Мне снилось, как ты говоришь это…

Она на миг закрыла глаза. И кивнула.

Затем они продолжили путь и оказались около Фира. Серен помогла Траллу опуститься; он положил копье, коснулся рукой пепельного, лишенного жизни лица брата.

Рядом появился Удинаас – лицо его измазано полосками слез – и хрипло сказал: – Привет тебе, Тралл Сенгар. Должен сказать, что твой брат… Фир… он умер как герой.

Тралл поднял голову и уставился на летерийца: – Удинаас. Ты неправ. Мой брат желал… предать.

– Нет. Он видел тебя, Тралл, и знал, что на уме у Белого Ворона. Он понимал, что ты не выстоишь против Руина. Ясно? Он видел тебя.

– Это что, утешение? – бросила Серен.

Удинас оскалил кровавые зубы: – Если единственная альтернатива – предательство, то да. Тралл, мне… жаль. И все же… Фир… я горжусь им. Горжусь, что узнал его.

Она видела, как любимый кивнул и выдавил из себя печальную улыбку. – Спасибо, Удинаас. Твой путь – ваш путь… он должен был быть трудным и долгим. – Он поглядел на Серен, потом снова на Удинааса: – За то, что ты остался на стороне брата, благодарю тебя.

«Ох, Тралл. Хорошо бы тебе никогда не узнать истины».

***

Онрек Сломанный открыл глаза. Он находится в старинном сне – осознание заставило душу страдать, как от удара ножом. «Значит, забвения нет. Я не заслужил покоя. Наоборот. Вернулись мои грехи. Чтобы мучить меня.

И все же… Ульшан Праль…»

Старинный сон, верно. Даже еще более старинный. Он и не думал, что сохранил в душе грезы юных лет. Ритуал Телланна отнял у множества мужчин – Имассов возможность продолжиться в грядущее, порождая сыновей, дочерей, пуская корни в почву.

Да, это поистине сон…

Кайлава Онасс нахмурилась: – Онрек, в твоем взоре читается ум бхедрина. Последние мозги потерял?

Но ведь сны не ругаются… верно?

– А, – продолжала женщина, – теперь я вижу тебя прежнего. Вижу панику, что всегда наполняет взор мужчины, когда его тайные желания готовы сбыться. Но знай: я тоже желала, я тоже чувствую… панику. Любить в отсутствие любимого – все равно что плыть по вечно спокойной воде. Ни внезапных течений, ни опасных приливов. Невозможно утонуть. Мы с тобой, Онрек, слишком долго плавали в таких водах.

Он смотрел на нее – да, он лежит на твердом камне. В пещере у врат.

Тут Кайлава улыбнулась, показав устрашающие клыки: – Думаю, мне было легче. Потому что ты подарил мне кое-что. В ту ночь. Ты подарил мне Ульшана. А когда я нашла этот… эту иллюзию, я сделала ее домом, надежной гаванью для сына.

– Этот мир… умирает, – пробормотал Онрек. – Мы все стали иллюзиями?

Кайлава качнула головой, и роскошные черные волосы замерцали. – Готос дал нашему сыну Финнест. Что до остального… ну, сын все мне объяснил. Белокожий Тисте Анди, Сильхас Руин, доставил семя Азата. Семя, замаскированное под дитя. Чтобы принять Финнест, увеличив его силу. Онрек, вскоре врата будут запечатаны, их втянет в себя неказистая башня Азата. Это Королевство – с Азатом внутри – больше не будет блуждать, не будет разрушаться. Оно укоренилось. Таким и останется.

Ульшан Праль подал голос из-за ее спины: – Готос говорил, что Сильхас Руин однажды придет за Финнестом. Готос полагал, что это… забавно. Джагуты, – добавил он после паузы, – такие странные.

Кайлава Онасс сказала: – Ради обретения свободы Руин заключил сделку с Азатом, с умиравшим Азатом. Он выполнил то, что от него требовалось. Теперь Азат возрожден.

– Тогда… нам не нужно было сражаться.

Кайлава скривилась: – Никогда не верь Тисте Анди. – Отвела в сторону сверкающие глаза. – Были и другие… причины…

Однако Онрек не хотел думать о причинах. Он все смотрел на Кайлаву Онасс. – Значит, это была ты… той темной ночью…

Гримаса стала еще злее: – Ты всегда был тупым? Не могу припомнить – клянусь духами, паника все сильней. Конечно, то была я. Ты, твоя рука и глаз привязали меня к камню. Твоя любовь, Онрек. Запретное желание уязвило слишком многих. Но не меня. Я знала лишь, что должна ответить. Позволить говорить сердцу. – Она опустила руку ему на грудь. – Как сейчас говорит твое. Ты вернул плоть и кровь, Онрек. Ритуал выпустил твою душу. Скажи мне, чего ты ищешь?

Он не отводил от нее глаз. – Я нашел, – сказал он.

Каждая косточка в теле застонала, когда Онрек поднялся на ноги. И тотчас же взор его начал отыскивать Тралла Сенгара. Охвативший сердце ужас пропал, едва Имасс увидел друга.