Бурят (СИ)

— Знаешь, Иван Алексеевич, я уже наверное раз в третий или четвертый это слово услышал, но что оно означает, понять не могу. Просто я много лет… не в России был, а в Монголии… в основном.

— Много лет? Да тебе ведь…

— Это от бабки, она буряткой была. Ее некоторые девушкой называли, когда она уже седьмой десяток разменяла. Так что ты не внешность мою обсуждай, а лучше расскажи, что тут творится и кто такие большевики. Может, у нас задачи одинаковые? В городе-то мы вроде вместе неплохо поработали.

— Да, неплохо… ладно, дойдем до стоянки, расскажу. Нас американцы со станции не догонят?

— Побоятся они сейчас в лес соваться, иди спокойно. На а как придем — все мне расскажешь. В подробностях: я человек любопытный.

Глава 4

На следующий день Николай Петрович снова вернулся к станции Петровского Завода и сел на заросшей лесом горушке неподалеку. Совсем неподалеку, до станции было всего метров семьсот. Конечно, с такого расстояния все время попадать в головы иностранным гражданам было все же затруднительно — но он и не ставил перед собой такую задачу. У него — после разговора с Кузнецовым — задача выглядела гораздо проще: остановить перевозки по Транссибу для всей скопившейся к западу от Байкала шушеры. Очень простая задача — когда есть четырехлинейная винтовка. Причем даже чуть более мощная, чем раньше: Демьян Федорович в патроны пороха (русского) пихал чуточку больше, чем там раньше размещалось «американского» и Николай это чувствовал по тому, что винтовка «лягаться» при выстреле стала несколько сильнее. Но лишь слегка, однако и пуля летела «слегка» быстрее — а, следовательно, и сильнее била по мишени…

Остановить железнодорожное движение — что может быть проще? Если движение это идет по одной колее, на станции паровозного депо нет, и вообще там больше двух паровозов никогда не бывает. Поэтому — если тяжелая пуля паровозу пробивает котел — стоящий один паровоз один из двух станционных путей перекрывает напрочь. А если два паровоза перекрывают два пути, то едиснтвенным выходом будет перетаскивание этих убитых паровозов другими паровозами или в Верхнеудинск, или в Хилок. Конечно, имелся еще вариант просто переставить один из таких паровозов на уже заблокированный путь, но этот вариант «не сыграл» — а на станции удобно разместились на отдых уже четыре паровоза. А еще один паровоз замер на выезде с недостроенного разъезда Баляга…

— Ловко ты, бурят, дорогу остановил, — восхитился простотой реализации задачи Иван Алексеевич. — Шесть раз пальнул — и дорога встала. А мы-то думали, что чтобы дорогу остановить, самое малое мост взорвать нужно.

— Вы не думали. Я тебя послушал, и теперь думаю, что вы к себе в большевики специально только тех берете, кто думать не умеет да и не хочет. Вот ты говоришь, что в Красной армии уже несколько миллионов человек, а белых здесь сколько? Тысяч триста наберется? Я вместе с американцами, японцами, чехами и прочили итальянцами считаю. Которые, как я вижу, тоже головой думать не обучены, да и воевать, судя по тому, как резво они из Верхнеудинска бежали, желания особого не испытывают. Ты же мне говорил, что там три четверти насильно мобилизованных?

— Ну… я наврал. То есть про Красную Армию наврал. Сейчас в Красной Армии хорошо если тысяч триста штыков, а воевать ей приходится не только здесь, но и на юге. Так что здесь у Колчака штыков больше, чем у нас.

— А партизаны все эти? Хотя… разбойники они, не солдаты: как в город вошли, так первым делом бросились лавки грабить. Понятно, что с такими вы войну не выиграете: грабители — они по натуре своей трусы, воевать не способны. По хорошему, таких вам же и расстреливать на месте надо…

— Так нету других-то!

— Есть. Взять хотя бы тебя: стрелять ты, конечно, умеешь плохо, но ведь не струсил! Тебя бы подучить немного, и, глядишь, получится из тебя настоящий и умелый солдат. Такой же, с которыми я в городе всех чехов вычистил и… и остальных бы отправил к параотцам, если бы эти, извини за брань, партизаны, в город не вперлись бы. Ну да ладно, что сделано — то сделано, а мы будем делать то, что нужно.

— А… а почему ты сказал, что белые тоже дураки?

— А потому. Потому что паровоз чтобы заставить работать после того, как я котел пробил, нужно двум мужикам час потрудиться. Задача-то какая? Отвести паровоз в Верхнеудинск или в Читу в депо, чтобы там его до конца починили.

— Но с дырявым котлом паровоз-то не едет, а ты те, что их тащить хотели, тоже подстрелил!

— Ты мне вот что скажи: в руками ты работать умеешь? Или, только языком?

— Из крестьян я…

— То есть неуч. Так вот, объясняю: в котле я пробил дырку. Одну.

— Но давление теперь котел вообще не держит!