Бурлаки

— Свят, свят, свят! Ефимко! Разоритель мой. Как же ты попал в наши белые войска? Это Ефимко Власов, набольший большевик, ваше высокородие. Истинный господь. Хватайте его, христопродавца! — И мельник кинулся было к своему бывшему батраку.

— Отстань, падина! — сердито прикрикнул на бывшего хозяина Власов. — Савоська — бывший буржуй и контра… Здесь не белогвардейцы, а советская застава.

Я решил прекратить этот балаган и сказал Бородину:

— Товарищ Бородин! Веди в село к Панину.

— Отдай буксир, старче! — С этими словами матрос взял мельника за шиворот и пинком раскрыл дверь. Чудинов задержал их на пороге.

— Мне с Севастьяном Егоровичем надо поговорить.

— Без разговора обойдется, — сказал я. — Веди, Бородин, мельника… Тебе понятно?

Дверь за Бородиным закрылась. Чудинов сидел у стола и хмурился.

Минут через пять Бородин возвратился.

— Что так скоро? — спрашиваю его.

— Знаешь ли, случилась такая полундра. Отрубил мельник чалку — и самый полный, в скиты спасаться.

— Сбежал? — живо спросил Чудинов.

Матрос ответил:

— Ко дну пошел божественный старичок.

Чудинов вскочил на ноги, брызгая слюной, накинулся на Бородина:

— Тебя расстрелять надо. Не имеешь права убивать военнопленных.

— Какой это военнопленный? Это паразит Савоська, — озлился Власов. — Красных с белыми перепутал. Белых они в скитах ждут не дождутся. Принял нас за белых и опростоволосился. Туда ему и дорога…

Мы выяснили, что в соседнем селе Конец появился карательный отряд в составе ста сабель. Орудует следственная комиссия. Распоряжается в ней лесоторговец Спиря Дудкин. Вся беднота поголовно перепорота шомполами, готовится кровавая расправа над всеми, кто сочувствовал Советской власти.

И вот однажды на рассвете наш отряд рассыпался цепочкой на опушке леса вблизи села.

Каратели жили беспечно. Даже постов на дорогах не было. Им, вероятно, и в голову не приходило, что в глубоком тылу могут появиться красные.

Ползком по глубокому снегу мы подобрались к задворкам. Нас заметили лишь тогда, когда мы просочились в самое село.

Вдоль улицы сыпанули пулеметные очереди. Каратели в одном белье выбегали из домов и, ничего не понимая, сами лезли под пули.

Через час все было кончено. Мы забрали с собой десятка два пленных, в том числе и Спирю Дудкина.

Страшную картину представляло собою село после того, как там похозяйничал карательный отряд. По речке в прорубях стояли раздетые догола, замороженные люди. Заскочивши в один из домов с выбитыми окнами, я в ужасе отшатнулся. На полу в мусоре лежали два детских трупика. В углу в крови сидела едва живая женщина — мать растерзанных ребят. У нее была оборвана нижняя челюсть. Должно быть, кто-то из бандитов расправился с семьей крестьянина, бросив в дом гранату.

Многие крестьяне вступили в наш партизанский отряд. Сопровождать пленных в Успенское было приказано Бородину, а он знал, как их сопровождать…

Через день чуть ли не целый полк карателей насел на Успенское. Мы вынуждены были отступить дальше в тайгу. Через сутки попали на глухой кордон на границе с Вятской губернией и построили шалаши и землянки.

В лесу было тихо. По снежным кронам елей прыгали какие-то зимние птички. Из дебрей на дорогу выбегали зайцы.

И только треск деревьев от мороза, похожий на выстрелы, напоминал, что идет война.

2

Землянка у Меркурьева была сделана основательно. Дверь обита мешковиной с сеном, чтобы было теплей. У стенки добротный стол на березовых столбиках.

Собравшись в меркурьевской землянке, мы обсуждали новый план действий отряда. Пригласили лесообъездчика, жившего отшельником в тайге. Он в лесу был как дома, знал все скрытые тропки и все ближние селения.

— Недалеко, верст за семьдесят отсюда, есть женский монастырь, — объяснял он нам. — Богатейший! Дорога, конечно, туда плохая — никто не ездит, а у вас кони добрые и по насту промнут дорогу…

— Надо съездить туда, — предложил Ефимов, — небольшой группой, человек в десять, и разведать обстановку.

Командиром группы назначили Бородина. Из строгановских в число бойцов зачислили меня и Чудинова с Охлупиным.

Ехали мы _день и ночь. И только утром следующего дня открылся перед нами, как на картинке, женский монастырь.

Большая каменная церковь, многочисленные службы, поселок из двухэтажных красивых домов — все это раскинулось на хорошем месте, под защитой горы от северных ветров.

Христовы невесты умело выбрали себе местечко.

Мы остановились под прикрытием леса за полверсты от монастыря, и я отправился в разведку.

Обойдя поселок с горной стороны, я схоронился и стал наблюдать за улицей.

В церковь тянулись черные фигуры монашек. С палкой в руке брел нищий. Из монастырского дома вышли два человека в незнакомой одежде мышиного цвета. Головы закутаны платками, а поверх — серые шапочки набекрень.

Я переполз по снегу на другое место, чтобы посмотреть, что происходит в конце поселка. Выглянул из-за елки и отпрянул: по дороге ходит третий в сером. В руках у него ружье. Ясно стало, что это часовой, а те двое тоже военные.