Бурная неделя Гидеона

— Сид вернулся? О, мой малыш! — воскликнула Руби, чувствуя неожиданно, как с души свалился камень, и как её охватывает чуть ли не радостное настроение.

— С вашего позволения, миссис Бенсон, не советовал бы вам очень бранить его за проступок. Будьте любезны с ним. Все ещё может устроиться.

— Надеюсь, он не ранен?

— Нет, он чувствует себя хорошо… — Но он замолчал, когда Руби, отодвинув его с дороги, устремилась на улицу навстречу приближавшемуся сыну. Он и в самом деле был совсем на подходе, шел с высоко поднятой головой и несколько вызывающим видом рядом с инспектором в штатском. У Руби вдруг сдавило сердце — настолько этот ребенок, её сын, удивительно походил в этот момент на своего отца, особенно в том, с какой удалью он вглядывался в жизнь.

— Сид, о мой маленький Сид, — воскликнула она, бросаясь к сынишке.

Но тот отнюдь не устремился к ней навстречу. Ничто в нем не показывало, что он был счастлив вновь обрести свою мать, и когда та нагнулась, чтобы расцеловать его, Сид, наоборот, весь напрягся, словно стараясь отодвинуться от нее. Руби заметила это. Ее радость была сильно омрачена этим, и она осознала, что отныне ей придется долго бороться за то, чтобы вновь завоевать доверие сына. Она мгновенно поняла также, что должна относиться к нему с очень, очень большой осторожностью.

Она повела Сида в дом.

— Что с тобой, мама? У тебя не болит голова?

Она недоуменно подумала про себя, с чего это её сын интересуется, мучается она или нет головной болью, и весьма удивилась ожесточенности, прозвучавшей при этом в его тоне.

— Да, есть немного.

— Тогда я пойду и принесу тебе аспирину, — предложил подросток. — Я знаю, где он лежит…

— Но как раз перед твоим приходом я приняла две табтелки. Пока этого достаточно, Сид. Но где… — Она сдержалась и решила, что задаст обуревавшие её вопросы позднее. Сейчас самое важное состояло в том, чтобы снова привлечь сына на свою сторону, завоевать заново его симпатии. Хотя она и не ведала, где же пропадал эти дни её сын, Руби чувствовала, что тот пытался каким-то образом встретиться с отцом…

— Ты не голоден, Сид? — осведомилась она, ласково обращаясь к нему. Чего бы тебе хотелось вкусненького?

В полпятого из школы вернулась Лиза и бросилась к Сиду, чтобы обнять его.

В в пять двадцать миссис Бенсон нанес визит Гидеон.

Глава 19 СИД И САЙМОН

Гидеон пришел в семейство Бенсонов прямо от Малливера. У него не было — ну ни малейшей! — уверенности в том, что тот сказал ему всю правду, потому что тот явно был не в своей тарелке из-за этой в общем-то безобидной для него истории. Гидеон, естественно, скрыл от него сложившееся у него впечатление, но по выходе не преминул позвонить Леметру.

— Леметр, это говорит Гидеон. Быстренько слетай в местный участок соответствующего подразделения и передай им мое распоряжение нагрянуть к Чарли Малливеру, но действовать осторожно, типа устроить нечто вроде простой проверки, кто у него селился и выбывал в последнее время.

Спустя десяток минут он уже входил в небольшой домишко на Маскетт-стрит. Он подозревал, что Руби будет выступать против того, чтобы он допросил мальчишку, но через это надо было пройти независимо от того, понравится это ей или нет.

Из гостиной, куда ввела его Руби, Гидеон отлично видел стоявшую снаружи черную машину полицейских, толпившихся зевак всех возрастов, а ещё чуть дальше — других полисменов. А может, Сид Бенсон, жаждавший мести убийца, спрятался где-то совсем неподалеку, поджидая свою добычу? А ещё Гидеон приметил опытным глазом на лице Руби Бенсон такую же тревогу и то же самое напряжение, которые он отмечал в то время, когда её муж стоял перед судом присяжных. Она как-то сразу показалась ему постаревшей, уставшей, надломившейся, с потухшим взором и, тем не менее, исполненной такого возвышенного волнения, которое его буквально потрясло.

— Надедсь, вы не станете, — сразу решительно заявила она, — изводить и мучать моего сына?

— Нет. У меня вовсе нет такого намерения, миссис Бенсон. Но поговорить с ним я обязан, — непреклонно заявил Гидеон, поглядывая на эту невысокую женщину, которую он превосходил на добрую голову и которая не должна была по весу превышать пятьдесят килограммов.

— Это одно и то же.