Бурная ночь

Фредерик готов был поклясться и раем и адом, что она оказалась гораздо более сладостной, чем он представлял. Он всего лишь поцеловал ее, но все его тело воспламенилось. И тут Фредерик внезапно понял, почему Рауль и Йен с такой легкостью отрицали здравый смысл, когда ощущали влечение к какой-нибудь особенной, с их точки зрения, женщине.

Он не считал себя способным поддаться зову плоти. По крайней мере, пока не ощутил вкус Порции Уокер. А теперь понял, что способен на все ради возможности снова подержать ее в своих объятиях.

Тяжело дыша, Фредерик позволил своим пальцам прогуляться по изгибу ее шеи, а потом погладить щеку.

– Вы благоухаете полночными розами, куколка, – хрипло пробормотал он. – И это до ужаса развращающий запах.

Она нервно провела по губам языком, будто все еще ощущала на них жар его поцелуя. Глаза ее заметно потемнели от страсти, скрыть которую было невозможно, а потом Порция поднялась, нетвердо держась на ногах и прижала руку к сердцу.

– Нет, я не хочу этого.

С мгновенно охватившим его паническим страхом Фредерик осознал, что она готова взбунтоваться и отвергнуть то, что только что чувствовала. А если она уйдет, то позже убедит себя, что он бесстыдно воспользовался ситуацией.

Он должен был что-то предпринять.

– Простите меня, Порция. – Он поднял изящные руки в умоляющем жесте: – Я не хотел вас напугать.

Она заморгала, потому что извинение было последним, чего она от него ожидала. Хорошо.

– Вы меня не напугали. Я просто…

– Не хотите вспомнить, что вы не только хозяйка гостиницы, но и женщина? – спросил он.

Она сложила руки на груди, и выражение ее лица стало жестким.

– Я просто не могу допустить, чтобы меня соблазнил незнакомец, который не задержится здесь надолго.

– Вполне справедливо.

И снова он сумел выгодно использовать минуту ее растерянности.

– Что?

Фредерик осторожно пошевелился на подушке, заставив себя проглотить готовое сорваться с уст проклятие, когда голову его пронзила острая боль.

– Я поцеловал вас, Порция, потому что, с того момента как вошел в вашу гостиницу, страстно хотел этого. Не стану отрицать, что желаю вас. Отчаянно желаю. – Его откровенный взгляд сцепился с ее недоверчивым и настороженным. – Но я вполне способен удовольствоваться дружескими отношениями с женщиной, не требуя того, чего она не хочет дать.

Порция смотрела на него молча и по-прежнему недоверчиво, лишь шаги вернувшейся горничной вывели ее из Оцепенения и заставили вздрогнуть.

– Вот бренди, мэм.

В блаженном неведении напряжения, повисшего в комнате, Молли поставила бутылку бренди на столику кровати. Служанка помешкала некоторое время, достаточное для того, чтобы бросить взгляд на поверженного Фредерика, и в ее темных глазах мелькнуло нечто, что можно было безошибочно принять за поощрение или приглашение.

– Спасибо, Молли, – сухо сказала Порция. – Можешь вернуться вниз и помочь с обедом.

– Хорошо.

Молли удалилась, а Порция налила бренди в стакан.

– Не уверена, что вам это полезно, но похоже, все джентльмены склонны считать, что этот напиток способен их исцелить.

Фредерик принял стакан с вызывающей улыбкой:

– Смею уверить, что не все джентльмены одинаковы.

Темная бровь вопросительно поднялась.

– Вы не первый из тех, кто сделал попытку и не преуспел.

– Деловая жизнь научила меня тому, что неудача – всего лишь этап на пути к успеху.

В ответ на эту реплику Порция двинулась к двери.

– Велю Куину принести вам обед, когда он вернется из конюшни.

На следующее утро Порция, как обычно, проснулась рано и умылась холодной водой. Потом, стянув волосы на затылке в аккуратный узел, надела свежую сорочку. Но вместо того чтобы броситься выполнять свои каждодневные обязанности, вдруг очутилась перед овальным зеркалом в углу заставленной вещами комнаты.

На губах появилась печальная улыбка, Порция рассматривала изящные кружевные вставки и прелестные цветы, с такой тщательностью нашитые ею на тонкое льняное белье.

Даже ближайшие знакомые были бы смущены, узнав, что под скромными и практичными платьями она носит столь изящное нижнее белье. Мир воспринимал ее как степенную вдову, посвятившую всю свою жизнь делу. И только в мечтах Порция позволяла себе вспомнить, что она еще молодая женщина, когда-то лелеявшая такие же надежды, как любая другая.

До вчерашней ночи она считала эти мечты похороненными.

Сделав шаг к зеркалу, Порция принялась разглядывать свое бледное лицо и изящные изгибы тела. Она живо помнила прикосновение губ Фредерика, спускавшихся по ее коже все ниже. Его вкус и запах разбудил оглушения, все еще эхом отдававшиеся в ее теле.

Это могло свести с ума и в то же время было прекрасным и волнующим. Будто ее внезапно разбудили после долгих лет сна. Порция тряхнула головой, заставляя себя вернуться к обычным утренним обязанностям. На мгновение она задумалась о том, как Фредерику так легко удалось низвергнуть воздвигнутые ею бастионы защиты. И почему ее тело откликнулось на его прикосновения с такой силой. Но ясно было одно: она не могла скрываться в своих комнатах до его отъезда.