Бурные страсти тихой Виктории

— Врешь ты все, Костик, — сказала она. — Просто ты сообщил своему Владимиру: ненормальная Вика хочет купить у нас крутой фейерверк, а твой кореш и сказал: «О, ненормальные — это же наши первые покупатели!» — Голос Вики дрогнул. Не хватало еще разреветься, воительница несчастная!

Костя изумленно посмотрел на нее:

— А если он так сказал, не врубаюсь: это тебя обидело? То, что напарник считает тебя хорошим человеком?

— Не в этом дело. Просто я только сегодня узнала, что весь толчок называет меня ненормальной Викой.

— Тю на тебя! Обиделась. Тобой все гордятся, поняла? Подумаешь, для воров ты — ненормальная. Но и они произносят это слово с уважением. Ты вдумайся, до чего дошло. Стали считать ненормальной женщину, которая сумела за себя постоять! У людей мозги перекорежены… Короче… Все-таки я за тебя волнуюсь!

— Ты что же, за всех волнуешься, кому фейерверки продаешь?

— Ты не все. Ты — глупая девчонка, хотя и очень симпатичная. Я бы тоже, как Вовчик, на тебе женился, но твой Петровский раньше успел.

— Значит, если Санька меня бросит, я могу к тебе обращаться? — вырвалось у Вики; вот и шутки у нее появились, как говорится, в тему.

— А что, вопрос уже возникал?

— Да нет, это я так.

— А то смотри… Я ведь не Майор. Про таких, как он, говорят: рожденный пить… в общем, кое-что не может. А мне удалили только часть желудка, все остальное нормально функционирует… Видишь, насколько ты на других наших девок не похожа? С ними я преспокойно могу материться и называть вещи своими именами, а с тобой почему-то язык не поворачивается. Я пошел?

— Иди, еще увидимся. Завтра я отвальную устраиваю. Приглашаю.

— Я же алкоголь не употребляю. Со мной не интересно.

— И вкусненькое не любишь? — лукаво спросила Вика.

— Ты испечешь курник?

Лицо Кости просветлело. Он уже пробовал как-то Викину стряпню, и ее пирог нашел лучшим из того, что ел в своей жизни.

— Испеку, — согласилась Вика. — И Владимира своего приводи.

— А вот это вряд ли, — сказал Костик. — Он от машины не отходит. Разве что если успеет машину на спецстоянку отогнать. Но я твое предложение ему передам.

Конец дня наступил, Вика и глазом моргнуть не успела.

Марина сказала только:

— Что Костику от тебя было нужно?

— Спросил, куда я на работу ухожу, — сказала Вика: не говорить же правду.

Но Марина так кивнула на ее объяснение, словно поверила. Сверток с фейерверком — и даже с бантиком, юморист этот Костик — Вика упрятала в сумочку. Но положила при этом так осторожно, словно в ней теперь была очень хрупкая вещь.

— Тебя, кстати, Майор спрашивал, — опять сказала Марина, делая отметки в тетради, в которой они подсчитывали Викин товар.

Вика ругнулась про себя — как же она ухитрилась так в один момент выбросить из своей жизни встречу с Александром-вторым, что за все время даже ни разу о нем не вспомнила!

— А что ты ему сказала?

— Сказала, что ты с Костиком ушла.

— А он?

— По-моему, удивился.

Неужели никто не знает, что Майор побывал у нее дома? Бывший военный не стал хвастаться своими подвигами, которых вообще-то и не было? Или он всего лишь хотел спросить у Вики, кто доставил его домой? Сам-то он наверняка вряд ли помнил что-то из своего путешествия обратно.

А может, он хочет предложить ей встретиться еще раз, чтобы реабилитироваться, или будет просить, чтобы она никому о случившемся не рассказывала?

Скорее всего он просто не знает, что Вика уходит с оптушки, потому что папа наконец вспомнил о ней и решил приставить к настоящему делу.

Бог с ним, с Майором. С Костиком ей не хотелось расставаться, с Катериной. Андрей Валентинович тоже был Вике симпатичен, но она понимала, что это уже в прошлом. Еще не вышла на новую работу, еще не успела ее полюбить или, наоборот, разочароваться, а уже откуда-то к Вике пришла уверенность, что начинается новый виток ее жизни, после чего на свою оптушку она никогда больше не вернется.

Глава двенадцатая

Блэк выбрал себе место за домом на солнечной стороне. По крайней мере, устав ходить по двору, он прилег именно здесь, и Санька смотал сетку с загородки в курятнике, чтобы устроить ему вольер на выбранном им самим месте.

Наутро первого дня его обнаружили лежащим у крыльца. Пес как бы закрывал хозяйский дом собственным телом.

Вообще, крыльцо их дома было непривычно высоким, потому что дом оказался построенным на небольшом возвышении. Викин дедушка вынужден был приподнять нулевой цикл, чтобы хоть таким образом выровнять участок по горизонтали. Так что крыльцо насчитывало целых пять деревянных ступеней. Прежде Санька и Вика сидели на верхней ступеньке лестницы, а с тех пор как появился Блэк, садились на нижнюю, чтобы таким образом быть к нему поближе.

Вообще-то ступени для Блэка вовсе не были помехой, но умный пес при Саньке не демонстрировал своего умения легко взбегать наверх.

— Сегодня я ему конуру сделаю, — сказал Санька.

— А если он не захочет в ней жить? — спросила Вика.

— Придется. Голод… в смысле дождь заставит. На зиму постелим ему кусок овчины. От матери принесу, у нее остался мой старый тулуп.