Бурные страсти тихой Виктории

— Знаете что?!. Я замужняя женщина и не позволяю себе романы на стороне! Надеюсь, вы больше не приедете. Тем более что Блэку стало лучше!

— Последний вопрос. Почему вы были такая мокрая, если у вас нет бассейна?

— Обливалась! — выпалила Вика.

— Жаль, что у вас такой плотный, без единой щелочки забор.

— Нахал! — прошипела она.

Он, не спрашивая, остановил машину возле офиса.

— Прошу.

— Спасибо.

Вика пошла к дверям не оглядываясь, но спиной чувствовала, как он смотрит ей вслед.

На этот раз Соня, теперь в обеденный перерыв, разглагольствовала о женщинах. Наверное, кто-то из слушательниц задал соответствующий вопрос. Вика успела почти к началу ее лекции.

— Бабы тоже классифицируются на несколько типов. Мною. Первый я называю крестоносками. Эти — злейшие враги самим себе, потому что свою жизнь они приносят в жертву другим, даже если их об этом не просят. Кстати сказать, навязанные ими жертвы обременительны. Им так и хочется сказать: отстань ты со своей жертвенностью! Причем часто именно им жизнь предоставляет уйму возможностей освободиться, предлагает альтернативу, но они ею никогда не пользуются.

— Ты красиво сказала: крестоноски. Точнее, жертвы аборта, — выпалила секретарша директора. — И между прочим, я — одна из них!

— Прошу заметить, я не пользуюсь слишком уничижительными ярлыками, — назидательно проговорила Соня. — Но если вы сами такие умные, я могу и помолчать.

— Говори, больше тебе никто не будет мешать, — поддержала ее начальница Вики Елена Александровна. — А ты, Алла, не перебивай докладчика, твоя история всем известна.

Вике не была известна, но она с интересом прислушивалась к разглагольствованиям Сони: к какому типу принадлежит сама Виктория?

— Второй тип — бабы мужиковатые. Причем не всегда внешне. У них суть такая: тащить, везти, ломить, и без этой пахоты они себе места не находят. Если на такую сваливается богатство, она все равно лезет в дела обслуги и всюду сует свой нос, а если по какой-то причине делать этого не может, помирает от скуки, а то и запьет…

— Не жалеем мы свои уши, — шутливо вздохнула Елена Александровна. — Ладно, до конца перерыва еще пятнадцать минут, а потом чтобы все разошлись по рабочим местам. Нечего делать, так и скажите. Я найду вам занятие.

Она вышла из приемной, где молодые женщины собрались сегодня.

— А дальше? — заторопили Соню слушательницы.

— Третий тип — гордячка. Она назначает себе такую цену, которую никто заплатить не может. Причем цена эта вовсе не выражается в рублях или долларах, она ждет, что ее избранник не будет пить, курить, а будет всегда цветы дарить, и зарплату отдавать, и тещу мамой называть… и все как в песне. Она перебирает женихов как… как картошку и порой остается одна до конца жизни. А если выходит замуж, то считает, что муж ее недостоин и что она своим согласием выйти за него оказала несчастному царскую милость…

— Что-то женщины у тебя получились не слишком привлекательными. По-моему, ты чего-то не учла, — не выдержала Виктория.

— Возможно, что и не учла, — легко согласилась Соня. — Но я же не говорю, что это и все. Мир женщин очень разнообразен. Согласитесь, эти три типа существуют. А мой труд еще не закончен…

— Соня, ты словно не разумные существа описываешь, а микробы, которые рассматриваешь под микроскопом, — заметила все та же Алла.

— Не нравится — не слушайте, — обиделась докладчица.

Вика попыталась примерить на себя хоть один из этих типов. Она не считала, что своего мужа осчастливила. Не тащила на себе воз. Разве что когда заболела бабушка, ей пришлось покрутиться, но и то крупные вопросы все равно решал отец… А тащить на себе крест или приносить себя в жертву… Недавно она и вправду считала, что раз вышла замуж, то должна терпеть. И бороться, и страдать, потому что сама выбрала себе такого мужа, но оказалось, что страдать ей больше не хочется. И терпеть тоже.

Думала ли Вика о том, что не сможет больше выйти замуж? Нет, не думала. Она даже нахально считала, что еще может найти свое счастье. Знал бы о ее мыслях пока еще супруг Александр Петровский!

— Петровская! — позвала секретарша. — Павел Данилович зовет.

То есть отец. Зачем-то Вика ему понадобилась.

— Заходи. Садись.

Отец был с ней строг, будто Вика перед ним серьезно провинилась.

— Что это ты там придумала? Решила пойти по пути отечественных феминисток, которые ни во что не ставят брак? Ты же сама совсем недавно уверяла, что у вас с Александром все хорошо, что вы любите друг друга. А теперь твой муж звонит и говорит, что ты дала ему от ворот поворот. И даже вещи собрала.

— Нет, вещи я не собирала, — покачала головой Вика. — Я сказала ему, пусть собирает вещи и катится вон!

— Может, я что-то и перепутал, только твой муж прав. Нечего рубить сплеча.

— Значит, он тебе позвонил? — Вика поднялась из кресла и подошла к отцу поближе. — И сказал, что я просто дурью маюсь? А он не так уж сильно и провинился? Подумаешь, один раз дома не ночевал. У очередной бабы задержался. И ты предлагаешь мне его простить и все забыть, потому что принцам крови все прощается…