Бурный рейс

– Я люблю вас, – прошептала она, – я ничего не могу с собой поделать, ничего! Я полюбила вас с первого взгляда – не на пароходе, нет, а уже год назад, когда Грейс Хили привела меня в театр на репетицию, а вы вдруг встали из второго ряда и начали им говорить, как нужно играть. Я написала вам письмо, да только не отправила, разорвала.

– Нам надо идти.

Они шли по палубе, и она протяжно всхлипывала, а потом еще раз, уже перед дверью своей каюты, страшно неосмотрительно, подняла к нему лицо для поцелуя. Когда он снова переступил порог бара, кровь тяжкими молотами стучала у него в висках.

Он был рад, что Ева, видимо, не заметила его прихода, а по всей вероятности, даже и не знала, что он уходил. Он немного переждал, а потом сделал вид, что очень заинтересован ее занятием.

– Что это?

– Ева рисует мне на манишке Эйфелеву башню для сегодняшнего маскарада, – объяснил ему Баттеруорт.

– Ну вот. – Ева отложила кисть и обтерла платком руки. – Получилось?

– Истинный шедевр!

Ее глаза скользнули по группе зрителей и как бы случайно задержались на Адриане.

– Ты совсем промок. Пойди переоденься.

– Пойдем вместе.

– Я лучше выпью еще шампанского.

– По-моему, тебе хватит. И нам надо одеться для маскарада.

Она неохотно сложила краски и пошла впереди него к выходу из бара.

– Стэкомб заказал столик на девятерых, – сказал Адриан, шагая вслед за ней по коридору.

– Молодое поколение, – проговорила она с преувеличенной горечью. – Уж конечно, молодое. И ты позабыл обо всем на свете – с ребенком.

Они еще долго разговаривали в каюте: она едко, он уклончиво; разговор оборвался, когда корабль вдруг резко швырнуло вверх, и Ева, неожиданно выдохнув остатки хмеля, опять почувствовала себя плохо. Им не оставалось ничего другого, как заказать два коктейля в каюту, но, выпив, они все же решили пойти на маскарад: возможно, он убедил ее, что она волнуется понапрасну, а возможно, ей стало все равно.

Адриан был готов через несколько минут – он не признавал маскарадных костюмов.

– Я подымусь наверх. А ты собирайся поскорей, хорошо?

– Пожалуйста, подожди меня – такая ужасная качка.

Он присел на кровать, пытаясь скрыть нетерпение.

– Тебе ведь не трудно подождать, правда? Мне не хочется появляться там одной.

Она ушивала восточный костюм, взятый напрокат у парикмахера.

– Морское путешествие может свести с ума, – сказала она. – Ненавижу корабли!

– Ты права, – рассеянно отозвался он.

– Когда мне становится совсем худо, я представляю себе, что забралась на дерево и его качает ветром. Да только потом мне начинает казаться, что я все время представляюсь, и нормальной тоже только представляюсь, а сама уже давно стала ненормальной.

– Ты поосторожней, так и правда можно свихнуться.

– Посмотри, Адриан. – Она подняла нитку жемчуга, прежде чем защелкнуть ее на шее. – Чудо, правда?

Адриану, которого томило нетерпение, казалось, что она движется, как в замедленном кино.

– Тебе еще долго? А то здесь нечем дышать, – сказал он.

– Иди один! – взорвалась Ева.

– Я вовсе не хотел…

– Иди, пожалуйста. Я не могу собираться, когда ты меня подгоняешь.

С показной неохотой он вышел из каюты. Потом, после секундной нерешительности, спустился вниз.

– Бетси, – позвал он, постучавшись в дверь.

– Минутку.

Она выглянула в коридор; на ней был красный бушлат и синие брюки корабельного лифтера.

– Как вы думаете, у лифтеров есть блохи? Я натянула тысячу одежек, чтобы они до меня не добрались.

– Я должен был вас увидеть, – торопливо сказал он.

– Тсс! Напротив каюта миссис Уорден, она у меня вроде дуэньи. Ее замучила морская болезнь.

– А меня – вы.

Они шагнули друг к другу и, пошатываясь на ускользающем из-под ног полу узкого коридора, крепко поцеловались.

– Не уходите, – шепнула она.

– Мне надо. Мне…

Он словно впитывал юность девушки, и его страсть преображалась в пылкую нежность. К нему вернулась та неуловимая легкость, которую, как ему казалось, он утратил навсегда вместе с собственной юностью, и отказаться от этого ощущения он был не в силах. Шагая по коридору, он понял, что не хочет, не решается думать.

На палубе он столкнулся с Евой.

– Где ты был? – спросила она его с принужденной улыбкой.

– В баре, посмотрел, много ли там народу.

Она была очень хороша; Адриан с горделивым восхищением отметил, что пошлый маскарадный костюм не убил ее холодноватого, своеобразного изящества. Они сели за столик.

Штормовой ветер наливался ураганной силой, и теперь даже переход из каюты в бар превращался в бурное и опасное путешествие. Чемоданы пассажиров были прочно закреплены, а нервные дамы, отчаянно цепляясь за края взбесившихся кроватей, с ужасом думали – сквозь мутную тошноту, сквозь мигрень, – что именно так и погиб «Вестрис». В баре, еще до прихода Смитов, какого-то дородного джентльмена швырнуло на пол, так что он сильно поранил голову, – поэтому легкие столы и стулья сложили в штабели и принайтовали к стене.