Буржуазный век

Портреты знаменитых балерин продавались в виде драгоценнейших гравюр. Эта помешанность на балете длилась очень долго. Выступление Фанни Эльслер, "балерины двух миров", Тальони, Пепиты и т. д. вызывали "взрывы восторга". Каждый их шаг отмечался газетами, каждый успех увековечивался ими, об их огромных гонорарах с триумфом докладывалось всему миру. "Когда Фанни Эльслер впервые выступала в Ричмонде, ее приезд в город встретили пушечными выстрелами. Ее въезд напоминал триумфальное шествие: балерину сопровождала длинная вереница лиц, среди которых находились городской мэр, государственные советники, судьи и т. д.".

Ныне обыкновенно указывают на то, что этот длившийся до середины XIX в. культ балерины и певицы уже не в ходу, и отсюда делают вывод, что мы живем в эпоху более высокой культуры. Такое утверждение и верно и неверно. Оно неверно, поскольку речь идет о тратах на танцовщиц. Культ, устраиваемый ныне тунеядцами в желтых жилетах таким дамам, как Отеро, Клео де Мерод, и тому подобным знаменитостям, для тех также выгоден в материальном отношении, как это было и прежде. Если присмотреться к банковскому конто (счету. – Ред.) этих дам, то выяснилось бы, вероятно, что гонорар, полученный и получаемый от своих покровителей такими "знаменитостями", как la belle Otero, превосходит даже тот, который "страстноокая испанка" Лола Монтец получала когда-то из личных средств Людовика I Баварского.

Если иметь в виду траты на балерин, то нельзя, следовательно, говорить об их уменьшении. Приходится скорее констатировать повышение. Зато верно утверждение, что вообще замечается убыль этого культа. В этом смысле необходимо констатировать отрадный культурный прогресс. В настоящее время только уж очень исключительные общественные круги восторгаются трюками знаменитых танцовщиц до такой степени, точно речь идет о высочайших проблемах человечества. Выступление ловких балерин давно уже перестало быть общественным событием, вызывающим всеобщий интерес.

Приблизительно то же самое необходимо сказать и о развитии балета. Цель его заключалась в эротическом возбуждении зрителя: показать пикантным образом как можно больше женского тела, несколько десятков обнаженных женских грудей и вдвое больше элегантных женских ног и бедер, облаченных в трико, – вот главная притягательная сила балета. И множество людей посещали только ради этого действующего на половые нервы зрелища даже оперу, не обходившуюся вплоть до нашего времени без более или менее искусно вставленного балета.

Если в настоящее время в этом отношении замечается несомненное улучшение, то его нельзя отнести только за счет общего художественного подъема театра, в этом в еще гораздо большей степени виновато то обстоятельство, что театр ныне уже не единственная пища для глаз, так как существуют иные учреждения, решающие эту задачу в гораздо более рафинированном духе, учреждения, под сенью которых и укрылись теперь балет и танец соло.

Это прежде всего варьете.

Эпоха абсолютизма изобрела оперу. Буржуазный век демократизировал ее сначала в виде оперетки, потом в виде варьете. В данном случае под демократизацией следует подразумевать ее превращение в простое увеселительное зрелище, ставящее себе преимущественно грубо чувственные цели. А ничто так не действует на эротическую возбудимость людей, как непристойность. Ничто их так не привлекает или отталкивает, смотря по характеру, как непристойность. Использовать ее так, чтобы она действовала возбуждающе, – задача, поставленная и разрешенная театром-варьете. Непристойность, облаченная в слова, музыку, пляску, костюм, цвета и т. д., – таково варьете. Налицо все оттенки, от грубой сальности до высшей артистичности.

Существующее вот уже несколько десятилетий варьете представляет собой в этом отношении наиболее рафинированный шедевр. Упразднено все, что может ослабить впечатление непристойности, подчеркивается все, что может ему содействовать. Нет поэтому другой формы публичного представления, которое было бы в такой же степени характерно для нашего времени.

Начало этой формы публичного увеселения, в центре которого стоит скабрезность, относится, правда, к давнему времени. Его надо искать в примитивных шантанах, возникших еще в XVIII ст., простую программу которых составляли музыкальные пьесы, пение, а потом и танцы. Уже тогда предпочтение отдавалось фривольному жанру, двусмысленным шансонеткам, подчеркнуто-эротическим танцам. Как ни стары эти спектакли, их изобретение все же относится к XIX в., а именно к 50-м гг., когда возникли настоящие шантаны, предтечи варьете, и их до сих пор сохранившаяся побочная примитивная разновидность.