Бушующая стихия

Она повернулась и жадно, нетерпеливо прижалась к нему всем своим худеньким телом, впервые досадуя на разделявшую их ночную рубашку. Поспешно и неловко принялась она расстегивать маленькие перламутровые пуговки.

Его рука поймала ее пальцы и остановила их.

– Успокойся, – прошептал он. – Не торопись. Время отныне принадлежит нам.

Он нежно коснулся губами ее лба, висков, се глаз, ее скул. Его руки обвились вокруг нее и сжали в объятиях. Она положила ладонь ему на грудь и ощутила сильное ритмичное биение его сердца. Как ни странно, это прикосновение успокоило ее, развеяв последние муки внутреннего разлада.

Она чувствовала, что отдает ему себя – не только тело, но и душу; чувствовала, что плывет по необозримым, бескрайним морским просторам, и ей было хорошо. Все так и должно было быть. Вселенная исчезла, во всем мире существовала лишь эта комната, эта кровать и мужчина, в объятиях которого было так тепло и спокойно.

И более ничего.

Ей хотелось сказать ему все это, но слова не шли к ней. Как по волшебству, мир медленно ускользал от нее, и она согласно покорялась. Я принимаю все, с сонным удивлением, в полудреме думала она, закрывая глаза.

Глаза ее закрылись, а на губах играла улыбка.

Мэгги разбудил звук, похожий на отдаленный гром. Привстав и еще не окончательно проснувшись, она озиралась кругом. Сквозь щель в занавесках пробивался ослепительный солнечный луч, освещая комнату.

Поначалу она ничего не понимала; потом, одно за другим, события минувшей ночи стали возникать в ее памяти и наконец хлынули столь мощным потоком, что сердце гулко заколотилось в груди.

Она медленно, с опаской повернула голову и глянула вниз, на соседнюю подушку. Это не было галлюцинацией или очередным дурным сном. Рядом крепко спал Джей Делани.

Только не это! – беззвучно простонала она, зажимая рот обеими руками и отчаянно пытаясь припомнить, что же именно произошло, каждую мелочь. Она лежала в объятиях Джея, он целовал ее, потом ей захотелось спать. Вот все, что удавалось вспомнить. Но было ли и еще что-то?

Ночная рубашка все еще была на ней, отметила она с облегчением, так что дело, повидимому, не зашло слишком далеко. Но твоей-то заслуги здесь нет, некстати подсказала ей память. Сама же едва не сняла ее.

У нее вырвался сдавленный стон, и она испуганно сжалась; Джей невнятно пробормотал что-то и беспокойно заворочался. Синие глаза распахнулись и сонно сощурились. Целый бесконечный миг он смотрел на нее, потом приподнялся на локте и улыбнулся.

– Доброе утро, – мягко сказал он. – Как спалось?

– Кажется, хорошо, – слабо ответила она. – Я не помню.

– Вот так признание! И это после первой ночи с мужчиной.

Мэгги прикусила губу, но собрала остаток сил и проговорила:

– Сказать по правде, я почти ничего не помню. – Она заколебалась. – Вы… мы не…

Он взглянул на нее с неподдельным изумлением.

– Дорогая моя, – сказал он с упреком, – спите вы и впрямь крепко, но неужели мое вчерашнее рвение значило для вас столь ничтожно мало?

– Не надо меня заводить, пожалуйста. Мне необходимо знать. – Она всплеснула руками, словно в молитве. – Ведь получается, что я сама…

– И, естественно, я не преминул воспользоваться смятенным состоянием девушки, дошедшей до последней степени отчаяния. – Улыбка слетела с его лица. Синий взгляд обдавал ледяным холодом. – Как ни странно для такого опустившегося типа, как я, но я предпочитаю, чтобы меня любили, находясь в здравом уме и твердой памяти. Это сообщает особую пикантность всему предприятию.

Мэгги униженно покраснела.

– Простите меня, мне так стыдно. Я не могу поверить, что сделала такое…

– В чем вы сейчас-то себя обвиняете? Мы спали в одной постели, потому что вам нужно было успокоиться, вот и все. Нельзя же быть такой наивной. Если бы ночью я был вашим любовником, утром ваше тело чувствовало бы это.

Мэгги опустила глаза, чтобы не видеть его иронического взгляда.

– Да… наверное, вы правы.

– Конечно, я прав, – мрачно сказал Джей. – Вы у нас такая умница, но порой бываете на удивление глупы.

Она промолчала. Вопреки всем его увещеваниям она с удивлением чувствовала, что-то переменилось. Словно в ней завели некий механизм: каждый нерв, каждая клеточка ее тела жили новой жизнью. И где-то в глубине рождались новые, дотоле неведомые, ощущения – какое-то удивительное, волнующее тепло, в котором она таяла, растворялась…

Боже, подумала Мэгги, чувствуя, как горло сжимается спазмой от охвативших ее нервного возбуждения и беспокойства, надо брать себя в руки, бежать отсюда, пока я не натворила еще больших глупостей.

– Мне пора вставать, – выпалила она и, отогнув манжету, взглянула на часы. – О Господи, уже почти полдень.

Мэгги придвинулась было к краю кровати, но Джей протянул руку и остановил ее.

– Успокойся, – сказал он. – Нам некуда торопиться. Все время теперь – наше.

То же самое он сказал и минувшей ночью, вспомнила она, однако теперь, при свете дня, эти слова прозвучали по-другому: в них слышались скрытые намеки и смыслы, задумываться над которыми она не смела.