Бустан (Плодовый сад)

Ты, государь, сместив, его обидел...

Он в тот же час врага во мне увидел.

Неужто царь, прославленный умом,

Не знал, что станет он моим врагом?

До дня суда он злобы не избудет,

И лгать всю жизнь, и клеветать он будет.

II я тебе поведаю сейчас

Когда-то мною читанный рассказ.

Невольно мне он в память заронился:

сновидцу некому приснился.

Он обликом был светел, как луна,

Высок и строен телом, как сосна.

Спросил сновидец: «Ты ли предо мною

Столь ангельскою блещешь красотою?

Как солнце, красота твоя цветет,

А ты известен в мире, как урод.

Тебя художник на стене чертога

Уродиной малюет длиннорогой».

Бедняга-див заохал, застонал,

И так ему сквозь слезы отвечал:

«Увы, мой лик художник искажает.

Он враг мне, ненависть ко мне питает!»

Поверь, мой шах, я чист перед тобой,

Но враг мой искажает облик мой.

От зависти и злобы, как от яда,

Бежать, мой шах, за сто надо.

Но не опасен гнев твой мне, о шах,

Кто сердцем чист, тот смел всегда в речах.

Где идет, лишь тот горюет,

Кто гирями неверными торгует.

И так как только с правдой я дружу,

На клевету с презреньем я гляжу!»

Царь поражен был речью этой смелой,

Душа его от гнева пламенела.

«Довольно,— крикнул он,— не обмануть

Тебе меня! Увертки позабудь.

Мне не нашептано клеветниками,

Нет, все своими видел я глазами.

Средь сонма избранных моих и слуг

Ты не отводишь глаз от этих двух».

И засмеялся муж велеречивый:

«Да, это правда, о мой шах счастливый.

Скрыть истину мне запрещает честь,

Но в этом тонкий смысл сокрытый есть.

Бедняк, что в горькой нищете страдает,

С печалью на богатого взирает.

Цвет юности моей давно увял,

Я жизнь свою беспечно растерял.

На красоту, что юностью богата,

Любуюсь. Сам таким я был когда-то.

Как роза цвел, был телом, как хрусталь,

Смотрю — и в сердце тихая печаль.

Пора мне скоро к вечному покою...

Я сед, как хлопок, стан согбен дугою.

А эти плечи были так сильны,

А кудри были, словно ночь, черны.

Два ряда жемчугов во рту имел я,

Двумя стенами белыми владел я.

Но выпали они, о властелин,

Как кирпичи заброшенных руин.

И я с тоской на молодость взираю,

И жизнь утраченную вспоминаю.

Я драгоценные утратил дни,

Осталось мало, минут и они!»

Когда слова, как перлы, просверлил он,

Как будто книгу мудрости открыл он.

Шах посмотрел на мощь своих столпов,

Подумав: «Что есть выше этих слов?

Кто мыслит так, как друг мой, благородно,

Пусть смотрит на запретное свободно.

Хвала благоразумью и уму,

Что я обиды не нанес ему.

Кто меч хватает в гневном ослепленье,

Потом кусает руки в сожаленье.

Вниманье оклеветанным являй,

Клеветников же низких покарай!»

И друга честью он возвысил новой,

Клеветника же наказал сурово.

И так как мудр, разумен был вазир,

Не позабыл того султана мир.

Пока был жив, он был хвалим живыми,

И доброе, уйдя, оставил имя.

* * *

Тот шах, что в вере истинной живет,

Рукою правды счастья меч берет.

Таких не знал я, кроме сына Са'да,

Средь нынешнего общего разлада.

Как древо райское, ты — славный шах!

Ты — верных сень на жизненных путях!

Хотел я, чтоб ширококрылый

Отрадой озарил мой дом унылый.

Но разум говорит — Хумая нет...

И к дому шаха я иду на свет.

Спаси владыку, вечный вседержитель,

И доброй сей земли храни обитель.

Молю тебя за шаха и людей,

Да не лиши их милости твоей!

* * *

Не торопись виновного казнить,

Потом не сможешь голову пришить.

Тот царь, в котором правды свет не тмится,

От просьб о помощи не утомится.

Та голова для власти не годна,

Что лишь пустой надменностью полна.

Не будь в боях с врагом нетерпеливым,

Разумным будь во всем, неторопливым.

Лишь тот в совете — солнце, в битвах — лев,

Кто разумом смирять умеет гнев.

А если силы злобы и досады

Свои войска выводят из засады, —

И честь и веру — все они сметут,

От этих дивов ангелы бегут.

* * *

По воду пить — не грех,

Злодея по суду казнить — не грех.

Кто по закону казни лишь достоин,

Казни его, не бойся, будь спокоен.

Но если он семьей обременен,

Раскаявшись, пусть будет он прощен.

Преступник за вину свою в ответе,

Но не должны страдать жена и дети.

* * *

Ты войском обладаешь, сам ты смел,

Но не вводи войска в чужой предел.

Султан в надежном замке отсидится,

А подданный несчастный разорится.

* * *

Сам узников расспрашивай своих,

Быть может, есть невинные средь них.

* * *

Когда у вас умрет купец чужой,

Забрать его богатство—грех большой.

Пятно бесчестья на султана ляжет,

Родня, умершего оплакав, скажет:

«Он, бедный, умер среди чуждых стран,

А все добро его забрал тиран!»

Помысли, мудрый, о его сиротах,

Подумай — нищета и голод ждет их.

Полвека в доброй славе можно жить,

И делом низким имя омрачить.

Цари, что вечной славой засияли,

У подданных добра не отнимали.

А тот, кто отбирал,— грабитель он,

Будь он над всей вселенной вознесен.

Муж благородный в бедности скончался,

Он хлебом бедняков не объедался.

* * *

Слыхал я — некий повелитель был,

Из грубой бязи платье он носил.

Ему сказали: «О султан счастливый,

Китайские б шелка носить могли вы!»

«Зачем? Я добрым платьем облачен!

Шелк — это роскошь», — так ответил он.

« я собираю для того ли,

Чтоб наряжаться, в неге жить и в холе.

Когда, как женщина, украшусь я,

Угаснет доблесть ратная моя.

Когда бы суета владела мною,

Что стало б с государственной казною.

Не для пиров ироскоши казна —