Бустан (Плодовый сад)

С советами к царям и правителям обращались и до Саади. У многих поэтов, предшественников Саади, мы можем найти призывы к милосердию и человеколюбию. Однако поучения Саади отличаются своей необычайной смелостью и логичностью. Гуманные по своей сути, высокохудожественные по форме, они на протяжении многих веков пользовались самой широкой популярностью на всем Ближнем Востоке.

В год написания «Бустана» началось второе варварское нашествие монголов на Ближний Восток — на этот раз во главе с Хулагу-ханом. Опять превращая в руины цветущие города, разоряя целые области, истребляя население, порабощая оставшихся в живых, монголы направились в столицу Ирака Багдад, который подвергли беспощадному разрушению. Немало бед народу причинили и начавшиеся междоусобные войны и феодальные раздоры.

Саади, испытавшему в своей жизни ужасы монгольского нашествия, похода крестоносцев, последствия междоусобиц, собственными глазами наблюдавшему уничтожение городов, истребление народов, неимоверные страдания людей, естественно было прийти к выводу, что все это — результат воли ожесточенного рока и божьего гнева. Ничем иным он не мог объяснить, почему варварские племена, стоявшие на такой низкой ступени развития, легко одолевали могучие войска, обученные всем правилам ведения войны. Отсюда вытекает его скептицизм, и его фатализм, отчетливо проявившиеся не только в «Бустане», но и во всем творчестве поэта.

* * *

«Бустан» глубокими корнями связан с жизнью народа, с народной культурой и традициями. Он возник под непосредственным влиянием духовных запросов и стремлений народа, и, естественно, что на страницах «Бустана» нашли отражение думы, нужды и идеалы народов мусульманского Востока. Этим обстоятельством объясняется та популярность и любовь, которыми пользовалась книга на протяжении многих столетий среди широких народных масс. Благодаря высоким нравственным идеалам, воспетым в «Бустане», живописным картинам быта и глубине поэтического чувства поэма и в наше время не потеряла своей художественней и познавательной ценности.

«Бустан», как, и другая замечательная книга Саади «Гулистан», давно привлек внимание русских ученых. Первый перевод «Бустана» и «Гулистана» на русский язык был сделан уже в XVII веке с немецкого перевода, приписываемого известному путешественнику Адаму Олеарию.

Интерес к творчеству Саади в России возрос особенно в XIX и XX веках, когда окрепло русское востоковедение.

Сравнительно полный, хотя и прозаический, перевод был опубликован в 1915 году в Петербурге неким Н. Урри. Этот перевод с немецкого языка особой ценности не представлял, он был далек от оригинала.

В. В. Державин, крупный русский поэт, обладающий великолепными познаниями в области восточной литературы и огромным опытом в переводе ее, очень талантливо передал содержание и образную систему этого выдающегося и в то же время трудного памятника классической литературы.

Перевод «Бустана» выполнен с текста, опубликованного иранским ученым М. А. Фуруги, до последнего времени считавшегося самым точным текстом. Текстологическая работа, проведенная мною на основе старейших рукописей, показала, что и текст М. А. Фуруги содержит известное количество интерполяций. Но учесть это в данном издании художественного перевода не представляется целесообразным и станет возможно лишь после опубликования критического персидского текста.

Рустам Алиев.

ВО ИМЯ АЛЛАХА

МИЛОСЕРДНОГО И МИЛОСТИВОГО

Во имя бога, наших душ отца,

Глагола уст премудрого творца,

Чья благодать все сущее объемлет,

Кто просьбе и раскаянию внемлет,

Во имя вечного, чей храм — наш свет,

И ведайте — другого бога нет!

Великие владыки, падишахи

Пред ним главой склоняются во прахе,

Безбожных же не вмиг карает он,

Раскаянья не отвергает он.

Тех, кто смиренно о прощенье просит,

Он гневно в бездне бедствия не бросит.

Порой, коль сын поссорится с отцом,

Отец ему становится врагом,

Из-за поступка грубого иль слова

Он изгоняет сына, как чужого.

И если раб ленив и нерадив,

Хозяин, даже добрый, с ним гневлив.

А кто друзьям вниманья не являет,

Того и лучший друг порой бросает.

Когда не хочет воин службу несть —

Теряет славу, доблесть он и честь.

Но не спешит за неповиновенье

Казнить и гнать людей отец творенья.

Дверь ни пред кем не запирает он,

Несчастных хлеба не лишает он.

Два эти мира — два его созданья,

Лишь капли две от океана знанья.

Великодушие — закон его,

И хлеб его — для сущего всего.

Всяк человек для бога одинаков,

Всем доля от плодов его и злаков.

Но знай, ты в нем защиты не найдешь,

Коль ремеслом жестокость изберешь.

Он милосерден. Перед ним едины

И равны твари, смертные и джинны.

И все живет в лучах его любви:

Мы — люди, птицы, пчелы, муравьи.

Он в щедрости своей ко всем нисходит,

,

И льется милостей его поток

По всей земле — на запад и восток.

Один лишь бог да будет возвеличен,—

Он вечен, всемогущ и безграничен.

На одного возложит он ,

Другого с высоты свергает в прах.

Одних он славой, счастьем осеняет,

Других — на кожаный ковер бросает.

В сад пламя превращает для одних,

В огонь из Нила ввергнет он других.