But you remember? (СИ)

- Я жду твоего ответа, - губы замирают над ухом, пальцы освобождают волосы, выпускают руки и разворачивают к себе, медленно, с какой-то осторожностью. Драко вглядывается в измученное, заплаканное лицо и медленно склонившись с нежностью, на которую мог быть способен, целует покрасневшую щёку, - Гермиона, отвечай, это твоя последняя попытка.

Она не выдерживает и заходит в истеричном смехе вперемежку с плачем. Её колотит так, будто в теле произошёл резонанс, и дух хочет выбраться наружу только бы его не обжигала боль всего тела. Драко слегка отстраняется и позволяет ей бессильно упасть на пол и обхватить себя за плечи, словно пытаясь защитить от внешнего мира, от него.

- Уйди…делай что хочешь…мы друг другу всё равно никто…ты…Драко Малфой, всё тот же Малфой…а я…Грязнокровка Грейнджер…уйди…я больше не могу терпеть тебя…делай что хочешь…уйди…уйди…уйди пожалуйста…УЙДИ! – крик срывается с её губ отрекошетив по стенам спальни и глубоко проникая в уши Драко.

- Как скажешь, староста Грейнджер.

Драко опустил руки и сделал несколько шагов назад, его внутри рвало. Шаг за шагом и вот он уже в своей спальне с плотно закрытой дверью, а где-то там слышен её вой и крик. Он её уничтожил. Раздавил. Вырвал сорняк. Он ведь дал ей шанс.

Наперекор себе.

Дал шанс.

Опустившись в кресло и ослабляя галстук-удавку, он слышит её.

Комментарий к Глава двенадцатая: Ты моё дитя, проклятое временем

* Timeant me sordida sanguine (Бойся меня, грязная кровь) - с лат.

Музыка: Vidas - Believer.

В этом году пока глав не будет)) поэтому заранее поздравляю Вас с Новым Годом!

Пусть в Новом году Вас переполняют новые начинания, желание жить, творить и дышать полной грудью.

Пусть в Новом году будет хотя бы чуточку меньше бед и больше счастливых улыбок.

Спасибо тем, кто со мной. Дорожу Вами.

========== Глава тринадцая: Сломанный человек ==========

Комментарий к Глава тринадцая: Сломанный человек

Музыка:

Мэйти - Клофелин.

Мэйти - Раскраска.

Замечательный исполнитель. Вдохновляющий.

Есть небольшая вставка из Пролога для разъяснения последовательности.

Ещё одна глава и наконец закончу с флешбеком, и станет уже понятно, что случилось с героями в прошлом.

И можно будет переходить к настояшему продолжению.

С видом на смерть мансарда моя,

Смотрит на боль поклонник вулканов.

Терпит и ждёт, соблюдая трактаты!

Нет никого, кто бы мог рассказать, —

В чём моя соль, и где мои пули.

Крошат графит на пустые тетради.

Отражаюсь зеркалами снов,

Обнажаю вертикали слов.

Не с тобой и не с ними.

Я не знаю, где живет любовь,

Вырезаю на запястье вновь

Листопады густые.

Невесомость оголяет нерв,

На манжетах выступает гнев.

Так и я осыпаюсь сантиметрами,

Задыхаюсь сантиментами.

Нет! Нет! Мой клофелин убаюкал конвойного.

Все семьдесят лет твой клавесин не разбудит покойного.

Нет! Нет! Мой клофелин убаюкал конвойного.

Все семьдесят лет твой клавесин не разбудит покойного.

Здесь никто не поёт колыбельных,

Только плачут о новых болезнях.

Здесь никто не поёт колыбельных,

Только плачут о новых болезнях.

Здесь никто не поёт колыбельных,

Только плачут о новых болезнях.

Здесь никто не поёт, здесь никто не поёт,

Плачут и плачут…

Мэйти - Клофелин

Неестественно длинные дни тащатся друг за другом, унося и путая во времени. Каждый день похож на предыдущий. Коридоры, большие классы, протёртые парты и внушительная толщина книг. Монотонные речи преподавателей, запах истерзанных страниц учебников, шершавая поверхность пергаментов и тёмные чернила, что выводили за собой слова наполненные смыслом. Походы в Хогсмид на выходных, ученики радовались этим дням словно дару Божьему.

Старшие курсы слишком сильно изматывали, строгие педагоги и безграничные домашние задания с несколькими футами пергаментов наполненные разнообразными почерками студентов, что так корпели над ними сидя в гостиных, главном зале, в аллее, где бы только пришлось, чтобы успеть дописать недописанное или вовсе упущенное.

Пребывая на уроке зельеварения и готовя очередное зелье по программе, ученики старательно возились над своими котлами. Как и введено было по правилам Слизнорта, ученики двух факультетов разбиты на неизменные пары. Слизеринцы уже смирились, а Гриффиндорцы просто исправно работали. Драко, будучи, в паре с Гарри Поттером вырезал корешки, а Поттер помешивал зелье, шепча себе под нос, сколько раз он уже сделал кругов большим ковшиком. Недалеко от них работал Рон Уизли и Пэнси Паркинсон. Юноша просто молча, исполнял все указания девушки, спорить или острить у него не было желания, в другом конце класса у самого окна работал Блейз и Гермиона, очень удачно сработались и все зелья удавались у них так же отлично, как у Малфоя и Поттера. Но не в эти разы.

Блейз ещё с самого начала урока приметил, что с Грейнджер явно творится что-то не то. Девушка была довольно нервная и ругалась за любую малюсенькую оплошность, вплоть до того, что он слишком шумно дышит и мешает ей слушать профессора. В такие моменты юноша косился на спину Малфоя будто это он виноват во всём.