Бутлеров

«В мои намерения, конечно, не входит доказывать свои притязания цитатами; однако, если сравнить мои вышедшие с 1861 года работы с работами других химиков (в хронологическом порядке), то придется признать, что эти притязания не совсем необоснованны. Я даже полагаю, что мне будет значительно легче доказать это, чем настоять на своем мнении тем, которые, как г-н Л. Мейер, утверждают, что- мое участье в проведении нового принципа ограничивается тем, что я назвал его принципом «химического строения» и применил известный способ написания формул».

Подчеркнув в заключение, что своим «Ответом» он раз и навсегда желает покончить «со всякими рекламациями, касающимися теоретических вопросов», Бутлеров посвятил последние месяцы пребывания за границей отдыху.

Путешествие едва не кончилось для Бутлерова трагически во время поездки морем из Марселя в Алжир, где ему захотелось побывать. Пароход был застигнут штормом; волнами с палубы смыло весь груз, сбило стеклянную крышу над машинным отделением, унесло в море восемь матросов. Спасая корабль, потерявший управление, Бутлеров работал наравне с матросами, несколько раз находясь на краю гибели.

Морская болезнь, которой, к счастью, не был подвержен Александр Михайлович, свалила с ног большую часть пассажиров. Немного оставалось людей, сохранивших, подобно Бутлерову, и самообладание и физические силы.

Шторм продолжался не более суток, но свежий ветер еще дул беспрерывно несколько дней. Мертвая зыбь мучила многих людей, поднявшихся на палубу. Они лежали на скамьях, на вещах, прямо на полу под одеялами, пледами и всякой одеждой, хотя стояли ясные Дни. Зеленое море сверкало, как рыбья чешуя, и глазам было больно от солнца и ветра.

О пережитом во время шторма дают представление подробные письма Бутлерова, опубликованные Н. П. Вагнером в его воспоминаниях, и сохранившиеся в семье рассказы Александра Михайловича об этом путешествии.

Самый шторм хорошо описан Бутлеровым в письме к Вагнеру.