Бузинные ягоды и заклинание по уплотнению воздуха (СИ)

Тина с сожалением думает, что все таки стоило выпросить у Куинни ее слишком девчачий журнал с яркими картинками и актуальными темами. Как-то раз старшая Голдштейн углядела на одном развороте яркий заголовок: «10 тем для разговора с парнем». Она тогда только посмеялась, поражаясь глупости и бездарности этого текста, который, впрочем, и читать не стала. Зато сейчас не отказалась бы пробежаться по нему взглядом, ведь тишина, пусть и довольно уютная, ее немного напрягала, в отличие от Грейвса. Его, кажется, не напрягало ничего. Ни то, что в гостиную в любую минуту мог кто-то зайти, ни покрасневшие щеки Тины, с которых румянец так и не думал сходить. Ни то, что время было позднее, откуда-то он будто бы знал, что Тина засиживается в гостиной Вампус на добрые полночи, зачитываясь книгами.

Тина серьезно задумалась над тем, что её окружают легилименты. Книга о выставлении ментальных щитов встала в ее списке прямехонько за книгой по лечебным растениям.

Камин отбрасывал мягкие тени на лицо Персиваля, и девушка, впервые за вечер, сосредоточилась на чём-то одном. Следя за тем, как мягкие блики от огня отражаются на его красивом лице, чувствуя уют и тепло от компании и совершенно отпуская чувство смущения. Было что-то завораживающее в том, как малиновые блики от языков пламени ложились на его острые скулы, отражаясь теплом в глазах. Направленных на неё одну.

Голдштейн откинулась на подушках, спортивный костюм на ней приятно растянулся, нисколечко не сковывая в движениях. Грейвс же, предусмотрительно, ещё у входа освободился от тяжелой мантии, так рьяно сбрасывая ее с плеч, будто она была первым предметом его ненависти. Он остался в темном свитере, и Тина была готова поспорить, что тот невероятно мягкий, если уткнуться в него носом или приложиться щекой к сильному плечу юноши. Но что-то внутри упорно не позволяло развивать эту мысль.

Конечно, ничем плохим это бы не кончилось. Сестра бы ее поддержала, но сама Тина подобную несдержанность не раз осуждала и была уверена, что поступи она так, то у неё неприятно скребло бы где-то под ложечкой.

– Я принёс тебе кое-что. – юноша быстро поднялся с места, подбирая с кресла мантию и садясь на одну сторону дивана справа от Тины. Его коленка легко соприкоснулась с ее, так и оставаясь, но это, вопреки ожиданиям, не казалось девушке загранично неприличным. В конце концов, подумала Тина, понятия о личном пространстве между ними вроде как не существовало. Потому она, не чувствуя ожидаемого скрежета под ложечкой, осталась на месте, наблюдая за тем, как Персиваль что-то извлекает из плотных складок мантии.

Тёмная обложка и золотисто-медные буквы стали для Тины неожиданностью, но она так и не протянула рук, чтобы забрать книгу. Вместо этого вопросительно уставилась на спокойного Грейвса (боже, он что, никогда не переживает?).

– Я заметил твой взгляд в библиотеке, а когда ты уходила, то взяла книгу для первых курсов. – это было чрезвычайно наблюдательно, подметила Тина с толикой зависти. Школа юных сыщиков явно плакала по Персивалю Грейвсу, рассудила она с кривой усмешкой на губах и протянула обе руки к книге.

Секунда, и толстый томик уже приятно тяжелит ее ладони. Мелкие шероховатости обложки чувствуются так остро, словно в один миг все чувства резко ударили в усиление. Тина пристально вглядывается в тонкие страницы, замечая на середине меж листов трещину. Наверняка забыл вытащить свой листок, думает Голдштейн, медленно открывая книгу. Если он забыл что-то важное, то, вероятно, будет рад возвращению.

Но, вопреки ожидаемому конспекту или каких-то записей, ее взгляд натыкается на плотную шероховатую бумагу, отрезанную достаточно узкой полоской. Она совершенно пуста, если не брать в расчёт тонкий водянистый акварельный рисунок. В мягких очертаниях Тина подмечает темную метлу, красный плащ и темную копну коротких волос, с запозданием понимая, что на закладке изображена она сама. Рука сама тянется к листку, тонкие пальцы находят изображение, проводя по рисунку, словно не веря. Дыхание застревает у Тины в груди, когда она поднимает полный неверия и радости взгляд на юношу. Он сидит все так же рядом, спокойно наблюдая за её реакцией и мягко улыбаясь. – Спасибо! – вырывается слишком восторженно и ярко, настолько, что Персиваль без труда поймёт, что за эмоции её одолевают. И черт с ними, думает Тина, вытаскивая закладку и перекладывая её на первые страницы.

Девушка поднимает взгляд на юношу и легко улыбается, искренне сверкая глазами и алыми щеками.

– Так хорошо.

Слова срываются с губ едва слышным шепотом, словно для того, чтобы не нарушить то, что воцарилось между ними. Отчего-то Тина совершенно точно уверена, что Грейвс ее расслышал. Если бы не расслышал, тогда не перевёл бы резко взгляд на неё с огня и не кивнул, сдержанно соглашаясь со сказанным. Ведь все действительно было хорошо.